ПОСТАНОВЛЕНИЕ Европейского суда по правам человека (Бывшая Первая секция) от 24.02.2005 "ДЕЛО "ХАШИЕВ (KHASHIYEV) И АКАЕВА (AKAYEVA) ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" (Жалобы N 57942/00 и 57945/00)"
(неофициальный перевод) <*>
Постановление(Страсбург, 24 февраля 2005 года)
<*> Перевод предоставлен Уполномоченным Российской Федерации при Европейском суде по правам человека П. Лаптевым.
По делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" Европейский суд по правам человека (бывшая Первая секция), заседая
Палатой в составе:
Х. Розакиса, Председателя Палаты,
П. Лоренсена,
Ф. Тулкенс,
Н. Ваич,
А. Ковлера,
В. Загребельского, судей,
а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда, заседая 14 октября 2004 г. и 27 января 2005 г. за закрытыми дверями, вынес 27 января 2005 г. следующее Постановление:
Процедура
1. Дело было инициировано двумя жалобами (N 57942/00 и 57945/00), поданными в Европейскую комиссию по правам человека против Российской Федерации двумя российскими гражданами: Магомедом Ахмедовичем Хашиевым и Розой Арибовной Акаевой (далее - заявители) 25 мая и 20 апреля 2000 г., соответственно, в соответствии со статьей 34 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.
2. Интересы заявителей, которым была предоставлена бесплатная правовая помощь, в Европейском суде представляли Кирилл Коротеев, юрист российской правозащитной неправительственной организации "Мемориал", находящейся в Москве, и Уильям Бауринг (William Bowring), адвокат из Лондона. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском суде по правам человека П.А. Лаптевым.
3. Заявители утверждали, что в феврале 2000 г. в Чечне российские военнослужащие пытали и убили их родственников. Они жаловались также, что расследование по фактам смертей было неэффективным. При этом заявители ссылались на статьи 2, 3 и 13 Конвенции.
4. Жалобы были переданы на рассмотрение Второй секции Европейского суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). В соответствии с пунктом 1 правила 26 в рамках Второй секции была создана Палата, которая должна была рассматривать данное дело (пункт 1 статьи 27 Конвенции).
5. 1 ноября 2001 г. был изменен состав секций Европейского суда (пункт 1 правила 25 Регламента Суда). Дело было передано на рассмотрение Первой секции в новом составе.
6. Палата решила соединить две жалобы в одно производство (пункт 1 правила 52 Регламента Суда).
7. 19 декабря 2002 г. Европейский суд признал жалобы приемлемыми.
8. Заявители и власти Российской Федерации представили замечания по существу дела (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).
9. 14 октября 2004 г. во Дворце прав человека в Страсбурге состоялось открытое слушание дела (пункт 3 правила 59 Регламента Суда).
В Европейский суд явились:
a) от властей Российской Федерации:
П. Лаптев, Уполномоченный Российской Федерации при Европейском суде по правам человека,
А. Сапрыкина, советник;
b) от заявителей:
У. Бауринг, профессор, представитель,
П. Лич,
К. Коротеев,
Д. Ицлаев, советники.
Европейский суд заслушал выступления Лаптева, Бауринга, Лича и Коротеева.
Факты
I. Обстоятельства дела
10. Заявители родились в 1942 и 1955 годах, соответственно, проживали в г. Грозном, в Чечне. В настоящее время первый заявитель проживает в Ингушетии, а вторая заявительница - в Московской области.
A. Факты
11. Некоторые факты, относящиеся к смерти родственников заявителей и последующему расследованию, были оспорены. Ввиду этого Европейский суд просил власти Российской Федерации предоставить копии всех материалов по проведенному расследованию в отношении смертей родственников заявителей. Кроме того, Европейский суд просил заявителей предоставить дополнительные документально подтвержденные доказательства в поддержку их утверждений.
12. Замечания сторон относительно обстоятельств смерти родственников заявителей и последующего расследования изложены в подразделах 1 и 2 ниже. Описание материалов, представленных в Европейский суд, содержится в разделе B.
1. Убийство родственников заявителей
13. Первый заявитель проживал на улице Ташкалинская (дом 101) в Старопромысловском районе г. Грозного. После 1991 года заявитель, ингуш по национальности, попытался продать дом и уехать, поскольку был напуган ситуацией в Чечне, но не мог найти кого-нибудь, кто купил бы его. Во время боевых действий в 1994 - 1996 годах первый заявитель и его семья оставались в Ингушетии, а по возвращении обнаружили, что все их имущество было уничтожено или разграблено.
14. В ноябре 1999 года первый заявитель покинул г. Грозный по причине возобновления военных действий. Его родственники решили остаться в Грозном, чтобы присмотреть за домом и имуществом. Среди них были брат первого заявителя, Хамид Ахмедович Хашиев (1952 года рождения), его сестра Лидия Ахмедовна Хашиева (1943 года рождения) и двое ее сыновей Ризван Вахаевич Таймесханов (1977 года рождения) и Анзор Вахаевич Таймесханов (1982 года рождения). Брат первого заявителя проживал на параллельной Ташкалинской улице Нефтяной (дом 109), а его сестра проживала в соседнем доме 107 на Нефтяной улице.
15. Вторая заявительница проживала в поселке Ташкала Старопромысловского района г. Грозного. В октябре 1999 года она покинула Грозный вместе со своей матерью и сестрой по причине военных действий. Ее брат Адлан Арибович Акаев (1953 года рождения) остался в Грозном для того, чтобы присмотреть за имуществом и домом, расположенным в 4-ом Нефтяном переулке (дом 24).
16. В декабре 1999 г. российские вооруженные силы начали операцию по захвату Грозного. Тяжелые бои продолжались до конца января 2000 г., пока, наконец, не были захвачены центральные районы города. Точная дата захвата Старопромысловского района г. Грозного федеральными силами не известна. Заявители утверждали, что согласно правительственным агентствам новостей РИА и "Интерфакс" к 20 января Старопромысловский район находился под полным контролем федеральных сил. По представленным сторонами показаниям некоторых свидетелей, федеральные войска контролировали район уже с 27 декабря 1999 г. Власти Российской Федерации оспорили данное утверждение, ссылаясь на показания двух других свидетелей, протоколы допроса которых, предположительно, содержались в материалах уголовного дела N 12038, в соответствии с которыми российские войска, хотя и находились в районе уже 1 января 2000 г., все еще сталкивались с отдельными случаями сопротивления со стороны чеченских боевиков. Но эти показания не содержались в копиях материалов дела, представленных властями Российской Федерации в Европейский суд, и не были перечислены в перечне документов, прилагаемых к материалам уголовного дела.
17. В конце января 2000 года заявители узнали, что их родственники были убиты в г. Грозном. 25 января 2000 г. первый заявитель, его сестра Мовлатхан Бокова (девичья фамилия - Хашиева) и одна из их бывших соседей в Грозном Фатима Гойгова вернулись в Грозный для того, чтобы разузнать побольше о своих родственниках. Во дворе дома 107 на Нефтяной улице они нашли три тела с огнестрельными ранениями и другими повреждениями. Это были тела сестры и племянника первого заявителя, Лидии Хашиевой и Анзора Таймесханова, а также тело брата второй заявительницы, Адлана Акаева. У брата второй заявительницы в руке было его удостоверение заведующего кафедрой физики Грозненского педагогического института. Остальные документы находились в кармане его рубашки: его паспорт, удостоверение научного сотрудника Грозненского нефтяного института и его водительские права. На телах двух других лиц также были найдены документы, удостоверяющие личность.
18. Первый заявитель и женщины были вынуждены уехать в Ингушетию в тот же день из-за комендантского часа, который начинался в 17.00. Они сообщили семье Адлана Акаева, в том числе второй заявительнице, о его смерти. Договорившись о транспорте, они вернулись в Грозный 28 января 2000 г., чтобы забрать тела родственников. Солдаты с блокпоста в Старопромысловском районе проводили их до дома 107 на Нефтяной улице и помогли им забрать тела. Первый заявитель забрал тела своих родственников в село Вознесенское Республики Ингушетия, где они были похоронены 29 января 2000 г.
19. Первый заявитель утверждает, что тела его родственников имели следы многочисленных ножевых и огнестрельных ранений, кровоподтеки, а также имелись переломы нескольких костей. В частности, на теле Лидии Хашиевой было 19 колотых ран, а ее руки и ноги были сломаны, зубы выбиты. На теле Анзора Таймесханова имелось множество колотых и огнестрельных ран, а его челюсть была сломана (см. пункт 51 ниже).
20. 28 января 2000 г. вторая заявительница приехала в село Вознесенское и увидела тела своего брата и родственников первого заявителя. Она видела многочисленные огнестрельные и колотые раны, следы побоев и пыток на теле своего брата и на других телах. В частности, она утверждает, что на теле ее брата имелось семь огнестрельных ранений в области черепа, сердца и живота. На левой стороне лица был кровоподтек; была сломана ключица (см. пункт 61).
21. Оба заявителя утверждают, что в тот момент они не связывались с врачом и не делали фотографий тел, поскольку находились в состоянии шока, вызванном насильственной смертью их родственников.
22. 2 февраля 2000 г. власти села Пседах в Ингушетии выдали свидетельство, подтверждающее, что тело Адлана Арибовича Акаева, доставленное из Старопромысловского района г. Грозного, было захоронено 29 января 2000 г. на сельском кладбище.
23. 9 февраля 2000 г. вторая заявительница также приехала в Грозный. Во дворе дома 107 на Нефтяной улице она подобрала автоматные обоймы и шляпу своего брата. В тот же день она видела пять других тел в находящемся поблизости доме. Все они были застрелены. Она узнала о том, что шестая женщина из этой же группы, Г., была ранена, но выжила. Позднее вторая заявительница нашла ее в Ингушетии, и та рассказала ей, что они были расстреляны российскими военнослужащими, и что в последний раз она видела брата заявительницы живым вечером 19 января 2000 г.
24. 10 февраля 2000 г. первый заявитель вместе с дочерью и сестрой снова отправился в Грозный, надеясь найти своего пропавшего брата и племянника. С помощью одного местного жителя они нашли три тела, лежавших между расположенными поблизости гаражами. Это были тела Хамида Хашиева и Ризвана Таймесханова, брата и племянника первого заявителя. Третье тело было Магомеда Гойгова, соседа заявителя. Первый заявитель сфотографировал тела. После этого он перевез их на машине в Ингушетию, где тела Хамида Хашиева и Ризвана Таймесханова были похоронены на следующий день, а тело Гойгова забрали для захоронения его родственники.
25. Первый заявитель сообщил, что тело Хамида Хашиева было обезображено, половина его черепа раздавлена, несколько пальцев были отрезаны. Тело Ризвана Таймесханова было сильно изувечено многочисленными огнестрельными ранениями (см. пункты 52 и 54).
26. 10 февраля 2000 г. по просьбе первого заявителя сотрудники Назрановского отдела внутренних дел провели судебно-медицинскую экспертизу трех тел и отметили многочисленные повреждения на голове, теле и конечностях. Экспертиза проводилась в Малгобекском городском морге. Эксперты не снимали одежду с тел, так как те были заморожены.
27. Мать второй заявительницы, Изит Акаева, скончалась 29 апреля 2000 г. в возрасте 65 лет от сердечного приступа. Вторая заявительница утверждала, что смерть Изит Акаевой была спровоцирована известием о гибели ее сына.
2. Расследование по фактам смерти родственников заявителей
28. 7 февраля 2000 г. Малгобекский городской суд Ингушетии по ходатайству второй заявительницы установил факт смерти ее брата Адлана Арибовича Акаева, 1953 года рождения, в г. Грозном 20 января 2000 г. Суд основывал свое решение на показаниях заявительницы и двух свидетелей, которые подтвердили, что тело брата второй заявительницы было найдено в Грозном во дворе дома Хашиевых с многочисленными огнестрельными ранениями, и что он был похоронен 29 января в селе Пседах. 18 февраля 2000 г., получив решение суда, орган записи актов гражданского состояния Малгобегского района Ингушетии выдал второй заявительнице свидетельство о смерти ее брата.
29. 14 марта 2000 г. Малгобекская городская прокуратура выдала первому заявителю справку о том, что 10 февраля 2000 г. в г. Грозном было найдено тело его брата, Хамида Хашиева, с признаками насильственной смерти, судя по многочисленным огнестрельным ранениям головы и тела.
30. 7 апреля 2000 г. Малгобекский городской суд Ингушетии по заявлению первого заявителя установил факты смерти Хамида Ахмедовича Хашиева, 1952 года рождения, Лидии Ахмедовны Хашиевой, 1943 года рождения, Ризвана Вахаевича Таймесханова, 1977 года рождения и Анзора Вахаевича Таймесханова, 1982 года рождения, которые произошли в г. Грозном Чеченской Республики 19 января 2000 г. Суд основывал свое решение на показаниях заявителя и двух свидетелей. В своем решении суд отметил, что по фактам смерти было возбуждено уголовное дело и ведется следствие (нет доказательств того, что оно было возбуждено к тому времени). Получив решение суда, 19 апреля 2000 г. орган записи актов гражданского состояния Малгобекского района Ингушетии выдал первому заявителю свидетельства о смерти его четырех родственников.
31. Власти Российской Федерации предоставили копии материалов дела N 12038, возбужденного 3 мая 2000 г. прокуратурой г. Грозного после публикации в "Новой газете" от 27 апреля 2000 г. статьи под заголовком "Свобода или смерть", в которой сообщалось о массовых убийствах гражданского населения военнослужащими "205-ой бригады" в районе Новая Катаяма в Грозном, совершенных 19 января 2000 г. Соответствующие документы, представленные властями Российской Федерации, перечислены в разделе B.
32. 27 мая 2000 г. военный прокурор войсковой части N 20102 (штаб федеральных вооруженных сил в Чеченской Республике) в ответ на заявление первого заявителя от 5 апреля 2000 г. об убийстве его родственников сообщил ему о том, что после прокурорской проверки было принято решение отказать в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления (corpus delicti) в действиях военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации.
33. 6 июня 2000 г. прокурор г. Малгобека Ингушетии проинформировал первого заявителя о том, что уголовное дело N 20540020, которое было возбуждено 4 мая 2000 г. по фактам смерти Ризвана Таймесханова и Хамида Хашиева, 15 мая 2000 г. было направлено прокурору Республики Ингушетия.
34. 30 июня 2000 г. Главная военная прокуратура, получив от правозащитного центра "Мемориал" запрос информации по расследованию смерти брата второй заявительницы, направила запрос военному прокурору Северного Кавказа.
35. 17 июля 2000 г. письмом из Главной военной прокуратуры, адресованным в специализированную прокуратуру Северного Кавказа, вторая заявительница была проинформирована о том, что "местная прокуратура" занимается расследованием дела о смерти ее брата.
36. 20 июля 2000 г. Главный военный прокурор в ответ на запрос неправительственной организации "Хьюман Райтс Уотч" о нарушениях прав гражданских лиц в Грозном в декабре 1999 года - январе 2000 года сообщил им о том, что в производстве военной прокуратуры находилось только одно дело - об убийстве и причинении телесных повреждений двум женщинам, - не связанное с заявителями. Расследование по данному делу все еще продолжалось, и Главная военная прокуратура Российской Федерации осуществляла надзор за его ходом.
37. В сентябре 2000 г. городская прокуратура г. Грозного объединила два уголовных дела, возбужденных по заявлениям заявителей, и расследование по делу N 12038. Следствие приостанавливалось и возобновлялось несколько раз. Последний документ в материалах, предоставленных властями Российской Федерации, был датирован 22 января 2003 г. В нем помощник прокурора Чеченской Республики продлевал срок следствия до 27 февраля 2003 г. Следователи прокуратуры г. Грозного придерживались версии, изначально предложенной заявителями и всеми свидетелями, показания которых были представлены в Европейский суд; в соответствии с данной версией убийства были совершены неизвестным воинским подразделением. Следствием не было установлено, какое именно подразделение было ответственно за эти преступления; также не было предъявлено ни одного обвинения (см. ниже раздел B, содержащий описание документов из материалов следствия).
38. В ноябре 2000 года Президиум Верховного суда Ингушетии отклонил протест прокурора этой республики о пересмотре дела в порядке надзора, которым он требовал отмены решения Малгобекского городского суда от 7 февраля 2000 г. Другой протест о пересмотре дела в порядке надзора был принесен заместителем председателя Верховного суда Российской Федерации, и 1 октября 2001 г. Верховный суд отменил решение. Верховный суд основывал свое решение на статье 250 Гражданского процессуального кодекса РСФСР, которая требует от тех, кто обращается в суды с заявлением об установлении фактов, имеющих юридическое значение, указывать мотивы такого заявления. Он установил, что вторая заявительница не изложила причины, по которым она требовала "установления юридического факта" смерти ее брата. Дело было возвращено для нового разбирательства в Малгобекский городской суд. 27 ноября 2001 г. Малгобекский городской суд решил не рассматривать дело по существу, так как вторая заявительница дважды не являлась на судебные заседания без веских причин. Вторая заявительница утверждала, что ей не сообщили о новом рассмотрении дела в Малгобекском городском суде и что она не получала повесток.
39. В конце 2002 г. первый заявитель обратился в районный суд в Ингушетии с иском к Министерству финансов о возмещении материального и морального вреда. Заявитель сообщил, что четыре его родственника были убиты военнослужащими в г. Грозном в январе 2000 г. Он обнаружил их тела и с огромным трудом перевез их в Ингушетию, где они были похоронены. Было возбуждено уголовное дело, но следствие не установило виновников убийств. Свидетель Николай Г. сообщил в суде, что он проживал в Старопромысловском районе недалеко от дома семьи заявителя. В январе 2000 г., примерно через месяц после того, как федеральные войска установили полный контроль над районом, он видел, как военнослужащие вели Хамида Хашиева и двух его племянников к гаражам. Они прошли мимо бронетранспортера (БТР), на котором сидели вооруженные солдаты. Вскоре после этого он услышал из-за гаражей звук выстрелов из автоматов. Когда он попытался пойти туда, солдаты стали угрожать ему. Он утверждал также, что кто-то из прокуратуры сказал ему "держать язык за зубами". Другие свидетели сообщили об обстоятельствах, при которых тела были найдены в Грозном, перевезены в Ингушетию и похоронены, а также о состоянии тел перед погребением.
40. 26 февраля 2003 г. Назрановский районный суд Ингушетии частично удовлетворил иск первого заявителя, присудив ему компенсацию материального и морального вреда в размере 675000 рублей.
41. Суд отметил, что был общеизвестен и не нуждался в доказательствах тот факт, что в январе 2000 г. Старопромысловский район находился под полным контролем федеральных сил. В то время только российские военнослужащие имели возможность передвигаться по городу на БТР и проверять удостоверения личности. То, что Лидия Хашиева и Анзор Таймесханов были убиты во время такой проверки, подтверждалось тем фактом, что их тела были найдены во дворе их дома с удостоверениями личности в руках. Кроме того, суд отметил, что следствие, которое было приостановлено 8 июня 2002 г., точно не установило воинское подразделение, виновное в совершении этих преступлений. Но все военные части и подразделения были государственными образованиями, и поэтому материальный вред должен быть возмещен государством.
42. 4 апреля 2003 г. это решение было подтверждено в последней инстанции - Верховным судом Республики Ингушетии, а 23 апреля 2003 г. заявителю был выдан исполнительный лист. Решение не было исполнено немедленно, так как, по словам властей Российской Федерации, заявитель не предоставил сведения о его банковском счете. 29 декабря 2004 г. заявитель получил компенсацию в полном объеме.
43. В своих замечаниях по существу дела власти Российской Федерации сообщили, что следственные действия продолжались в 2003 г. 18 марта 2003 г. вторая заявительница была признана потерпевшей по уголовному делу. 15 апреля 2003 г. была проведена дополнительная судебно-медицинская экспертиза тел Хамида Хашиева и Ризвана Таймесханова (предположительно, на основе имевшихся описаний их тел). Было допрошено несколько дополнительных свидетелей. Но власти Российской Федерации не предоставили копии этих документов в Европейский суд.
44. Власти Российской Федерации утверждали, что расследование по уголовному делу N 12038 зашло в тупик, так как было невозможно установить очевидцев совершения убийств.
B. Документы, представленные сторонами
45. Стороны предоставили множество документов, относившихся к расследованию убийств. Основными документами, имеющими отношение к делу, являются следующие:
1. Документы из материалов дела
46. Власти Российской Федерации предоставили копии материалов уголовного дела N 12038, которое состоит из двух томов, и перечень содержащихся в нем документов. Согласно перечню материалы дела включали 130 документов, из которых 88 были переданы в Европейский суд. 7 марта 2003 г. Европейский суд снова попросил власти Российской Федерации предоставить копии всех материалов дела. Власти Российской Федерации ответили, что остальные документы не имели отношения к обстоятельствам настоящего дела.
47. Самыми важными документами, содержавшимися в материалах дела, были следующие:
a) Постановление о возбуждении уголовного дела
48. 3 мая 2000 г., после публикации в "Новой Газете" от 27 апреля 2000 г. статьи под названием "Свобода или смерть", следователь прокуратуры г. Грозного возбудил уголовное дело по подпунктам "а", "д", "е" и "ж" части 2 статьи 105 Уголовного кодекса РФ в отношении "совершенных 19 января 2000 г. массовых убийств гражданских лиц в районе Новая Катаяма г. Грозного военнослужащими "205-ой бригады".
b) Показания первого заявителя и его сестры
49. Материалы дела содержат краткие показания заявителя относительно обстоятельств, касавшихся смерти его родственников, и его ходатайства о проведении расследования от 10 февраля 2000 г. (адресованное прокурору г. Малгобека) и от 1 марта 2000 г. (адресованное Президенту Российской Федерации).
50. В своих показаниях от 5 мая первый заявитель и его сестра Мовлатхан Бокова (девичья фамилия - Хашиева) сообщили подробности обнаружения ими тел их родственников. Оба показали, что 25 января 2000 г. они поехали в г. Грозный с их грозненской соседкой Петимат Гойговой. На Ипроновской улице они встретили местного жителя Висхана, который сообщил им, что их родственников увели военнослужащие федеральных сил. Обнаружив во дворе дома 107 на Нефтяной улице три тела, они вернулись на Ипроновскую улицу, где они встретили группу военнослужащих, выносивших вещи из дома и грузивших их в грузовик. Первый заявитель попросил военнослужащих помочь перевезти тела, но один из них, представившись командиром (по имени Дима, возраст около 19 лет, был одет в камуфляж), отказался. Когда заявитель настоял и сказал, что его сестра и племянник были убиты, Дима ответил, что боевики убили 32 солдата, и убийства мирных жителей были актом мести с их стороны. Заявитель вышел из себя и начал ругаться, но один из военнослужащих направил на него автомат, Мовлатхан встала перед ним, чтобы защитить его, и потом увела его в сторону. Оба подтвердили, что они могли узнать тот дом и "командира Диму". 28 января они вернулись в Грозный на машине, забрали тела с помощью военнослужащих с ближайшего блокпоста и перевезли их в Ингушетию.
51. Мовлатхан сообщила далее, что перед похоронами она мыла тело Лидии Хашиевой и видела множество (около 20) колотых и огнестрельных ран. Ее левая рука была сломана, а передние зубы - выбиты. Кроме того, она сообщила, что на голове у Анзора Таймесханова были многочисленные следы от ударов, его челюсть была сломана.
52. Первый заявитель и его сестра рассказали также об их возвращении в г. Грозный 10 февраля 2000 г. Они сообщили, что снова встретили Висхана, сказавшего им, что солдаты вели их родственников к гаражам. Они пошли в указанном направлении и нашли три тела с тяжелыми ранениями головы, примерзших к земле. Первый заявитель сфотографировал тела на том месте, где они лежали, и ушел за машиной. В тот же день они перевезли тела в Ингушетию, где те были похоронены на следующий день, 11 февраля 2000 г. Первый заявитель и его сестра сообщили также, что подобрали автоматные обоймы во дворе дома 107 на Нефтяной улице, которые все еще хранились у них.
c) Показания Райхат Хашиевой
53. Дочь первого заявителя, Райхат Хашиева, сопровождала своего отца и тетю, когда они ездили в Грозный 10 февраля 2000 г. 10 мая 2000 г. она подтвердила их показания относительно обнаружения тел Хамида Хашиева, Ризвана Таймесханова и Магомеда Гойгова.
d) Описание тел и судебно-медицинская экспертиза
54. Осмотр тел Хамида Хашиева и Ризвана Таймесханова был проведен следователем прокуратуры г. Малгобека в городском морге 10 февраля 2000 г. Тела были замерзшими, осмотр проходил без снятия одежды. 14 февраля 2000 г. судебно-медицинский эксперт, основываясь на предоставленных следователем описаниях и не осматривая тела, подготовил два заключения. В заключении указывалось, что на теле Хашиева имелось восемь огнестрельных ранений, и смерть наступила в результате выстрела в голову. На теле Таймесханова имелось восемь огнестрельных ранений, его смерть, предположительно, также наступила в результате многочисленных выстрелов в голову и тело.
55. 7 и 8 мая 2000 г. прокуратура г. Малгобека составила отчет и сфотографировала другие доказательства по делу (удостоверения личности убитых, фотографии тел, сделанные первым заявителем, одежду Ризвана Таймесханова и Хамида Хашиева).
e) Постановление о признании первого заявителя потерпевшим
56. 5 мая 2000 г. первый заявитель был признан потерпевшим по уголовному делу, уведомление о чем он подписал в прокуратуре г. Малгобека. 15 июня 2000 г. он подписал такое же уведомление в прокуратуре г. Грозного.
f) Показания местных жителей
57. 14 мая 2000 г. были допрошены U. и Y., две женщины, проживающие в Старопромысловском районе г. Грозного. Обе свидетельницы подтвердили, что они видели тела застреленных людей и что в то время район контролировался федеральными силами. Ни одна из них не была очевидцем казней, но согласно "слухам" убийства совершались российскими военнослужащими. Обе свидетельницы сообщили, что они видели, как солдаты грабили покинутые дома в их районе.
g) Показания родственников Магомеда Гойгова
58. Две родственницы Магомеда Гойгова, Петимат Гойгова и М., были допрошены относительно обстоятельств обнаружения тел Марьям Гойговой, матери Магомеда, 19 января 2000 г. на пересечении Нефтяной улицы и 4-го Нефтяного переулка, и Магомеда Гойгова, 10 февраля 2000 г. Петимат рассказала, что сосед по имени Висхан, сославшись на слова двух солдат, Олега и Димы, сказал ей, что ее родственники были убиты военнослужащими буденновской 205-ой мотострелковой бригады. Она сообщила также, что 21 января 2000 г., когда они перевозили тело Марьям Гойговой в Ингушетию, они встретились с раненой женщиной, Еленой Г., которая пережила нападение военнослужащих 19 января и была помещена в Сунженский госпиталь в Ингушетии.
h) Показания, относящиеся к Юрию Ж.
59. В нескольких документах упоминалось имя Юрия Ж, семья которого проживала в доме 130 на Нефтяной улице. Из показаний свидетелей следует, что Юрий Ж. покинул Грозный в конце 1980-х, а его родители (или тетя и дядя) остались проживать по указанному адресу. Они были убиты в 1997 г. чеченскими боевиками, а их квартира была занята. Свидетели пересказывали "слухи", согласно которым Юрий Ж. был среди солдат, совершавших убийства, и он действовал по мотивам мести. Дом 130 на Нефтяной улице был разрушен во время военных действий. Следователи послали в военные и гражданские органы соседних регионов несколько запросов о предоставлении информации о Юрии Ж., но либо не получали ответа, либо ответ был отрицательным.
i) Показания Анны Политковской
60. Журналистка Анна Политковская, автор статьи "Свобода или смерть" несколько раз была допрошена следователями. Она сообщила, что в феврале 2000 г. она была в Ингушетии и в Старопромысловском районе Грозного и взяла интервью у нескольких свидетелей массовых убийств и родственников погибших. В этих интервью несколько свидетелей называли в качестве виновников убийств военнослужащих "205-ой бригады".
j) Показания второй заявительницы
61. В своих показаниях, адресованных 12 июля 2000 г. Главному военному прокурору, вторая заявительница сообщила, что 25 января 2000 г. тело ее брата было найдено Магомедом Хашиевым и его сестрой во дворе их дома. Вторая заявительница видела тело своего брата в Ингушетии и заметила несколько огнестрельных ранений на его лице, груди и животе. У него была сломана левая ключица. В его руке было найдено удостоверение, выданное Грозненским педагогическим институтом, а в кармане - паспорт, другие удостоверения и две пятидесятирублевые купюры.
62. 9 февраля 2000 г. вторая заявительница ездила в Грозный. Во дворе дома 107 на Нефтяной улице она подобрала несколько автоматных обойм и шляпу ее брата. В тот же день вторая заявительница видела в близлежащем гараже пять тел, три принадлежали женщинам, два - мужчинам. Елена Г., шестой человек из этой группы, выжила после бойни и позже сообщила заявительнице, нашедшей ее в госпитале в Ингушетии, что их расстреливали 19 января 2000 г. солдаты буденновской 205-ой бригады. Она сказала также, что видела Адлана Акаева и Хашиевых вечером 19 января 2000 г. живыми. В тот же день ее забрали Гойговы, приехавшие за погибшими родственниками, и отвезли в госпиталь в Ингушетии. 22 февраля 2000 г. вторая заявительница встретила Омара С, в то время жившего в Грозном, который слышал, как военнослужащие говорили в комендатуре Старопромысловского района после 20 января о том, что они убили "профессора". История Омара была рассказана в статье "Свобода или смерть".
k) Постановление о соединении уголовных дел
63. 22 августа 2000 г. прокуратура г. Грозного возбудила уголовное дело по факту убийства брата второй заявительницы. 5 сентября 2000 г. это дело было соединено в одно производство с уголовным делом N 12038, касавшимся массовых убийств в Старопромысловском районе. 5 сентября 2000 г. помощник прокурора г. Грозного для работы по данному делу образовал следственную группу в составе трех следователей.
l) Документы, относящиеся к установлению ответственных воинских частей и подразделений
64. 19 ноября 2000 г. штаб Объединенной группировки войск (ОГВ) Министерства обороны (расположенный в Ханкале) ответил на запрос следователя и предоставил перечень находившихся в Грозном с 5 января по 25 февраля 2000 г. воинских частей, указав только их номера, состоящие из пяти цифр.
65. 4 марта 2001 г. следователь прокуратуры Чеченской Республики направил запрос военному прокурору воинской части N 20102 (Ханкала) с просьбой указать точное расположение воинских частей и подразделений в соответствующий период, установить командовавших офицеров и предоставить записи, касавшиеся операций, проводившихся в Старопромысловском районе. В материалах дела, предоставленных в Европейский суд, не было ответа на данный запрос.
m) Указания прокурора
66. На разных стадиях расследования прокуратура Чеченской Республики дала следователям несколько указаний. В указаниях от 14 августа 2001 г. были перечислены десять человек, тела которых были найдены в Новой Катаяме, в том числе родственники заявителей. 16 января 2003 г. та же прокуратура дала следователям указания установить возможные места захоронения гражданских лиц, найти дополнительных свидетелей и потерпевших, определить воинские формирования, которые, возможно, ответственны за совершенные преступления.
67. В указаниях от 22 января 2003 г., последнем документе в материалах дела, прокурор г. Грозного кратко изложил основные следственные действия. Уголовное дело N 12038 было возбуждено прокуратурой г. Грозного 3 мая 2000 г. после публикации статьи "Свобода или смерть", рассказывавшей о массовых убийствах в Старопромысловском районе. 4 мая прокуратура г. Малгобека в Ингушетии возбудила уголовное дело по заявлению первого заявителя об убийстве его родственников. 23 июля 2000 г. оба уголовных дела были соединены в одно производство по делу N 12038. 22 августа 2000 г. прокуратура г. Грозного возбудила уголовное дело по заявлению второй заявительницы об убийстве ее брата. 5 сентября 2000 г. это дело было соединено с уголовным делом N 12038.
68. Дело приостанавливалось семь раз и возобновлялось восемь раз. Материалы дела четыре раза передавались из прокуратуры г. Грозного в прокуратуру Чеченской Республики и обратно. Документ заканчивается списком указаний следственной группе, а именно: установить воинские части и подразделения, находившиеся в Старопромысловском районе г. Грозного в момент совершения преступлений; установить места захоронений гражданских лиц в районе Новая Катаяма; установить свидетелей совершенных преступлений и потерпевших и др.
2. Дополнительные документы, предоставленные заявителями
69. Заявители дополнительно предоставили ряд документов, относящихся к обстоятельствам совершения убийств и обнаружения тел погибших. Основными документами, имеющими отношение к настоящему делу, являются следующие:
a) заключение судебно-медицинской экспертизы
70. Заявители предоставили заключение Кристофера Марка Милроя (Christopher Mark Milroy), практикующего врача, профессора по судебной медицине в Шеффилдском Университете (the University of Sheffield) и патолога-консультанта Министерства внутренних дел Великобритании. Заключение было подготовлено на основе показаний заявителей относительно обстоятельств смерти их родственников и восьми цветных фотографий, сделанных первым заявителем, когда были найдены тела Хамида Хашиева, Ризвана Таймесханова и Магомеда Гойгова.
71. Эксперт сделал вывод, что "на фотографиях видны повреждения, соответствующие калибру пуль, выстреленных из скорострельного нарезного оружия... Скорострельное нарезное оружие может причинить значительные повреждения. Люди, малознакомые с повреждениями, причиненными таким оружием, могут ошибиться при установлении причины повреждений, нанесенных данных оружием". Далее он перечислил ряд процессуальных мер, обычно принимаемых при осмотре тела человека, погибшего при подозрительных обстоятельствах. По мнению эксперта, они должны включать рентген-обследование тела для обнаружения и извлечения пуль и подробную фотосъемку об обследовании внешних повреждений, "так как форма повреждений может указать на то, были ли жертвы расстреляны с близкого расстояния или их пытали".
b) Информация, подученная в Генеральной прокуратуре
72. В письме от 25 апреля 2003 г. помощник генерального прокурора Фридинский ответил на запрос о предоставлении информации, направленный депутатом Государственной Думы Ковалевым. В письме содержалась информация о расследовании совершенных военнослужащими в Чечне преступлениях против гражданского населения. С момента начала "контртеррористической операции" военные прокуроры передали в суд 58 дел, было предъявлено обвинение 74 военнослужащим. 12 дел касались совершения убийств, 13 - краж, четыре - злоупотреблений должностными полномочиями, пять - неосторожного вождения боевых машин и т.д. Вина 51 военнослужащего была установлена, из них семь человек - офицеры, 22 - профессиональные солдаты и сержанты, 19 - призывники, трое - офицеры запаса. Кроме того, прокуратура Чеченской Республики предъявила 17 обвинений 29 сотрудникам МВД за совершение преступлений против гражданского населения. Как следует из приложения к письму, большинство дел завершились назначением условных наказаний или отменой наказаний в связи с амнистией.
3. Документы, относящиеся к установлению фактов национальными судами
73. Ряд документов, представленных заявителями, относились к судебным разбирательствам, инициированным ими в национальных судах с целью установления фактов смерти их родственников.
a) Показания первого заявителя
74. 5 апреля 2000 г. первый заявитель подал в Малгобекский городской суд ходатайство об установлении фактов смерти его брата Хамида Хашиева, его сестры Лидии Хашиевой и двух его племянников Ризвана Таймесханова и Анзора Таймесханова. Первый заявитель утверждал, что его родственники остались в Грозном зимой 1999 - 2000 гг., а он и остальные члены его семьи покинули район боевых действий и уехали в Ингушетию. 17 января 2000 г. военнослужащие "205-ого батальона" федеральных Вооруженных Сил вошли в Старопромысловский район и "совершили зверские преступления". 19 января 2000 г. они вошли в квартиру его сестры и убили его родственников бесчеловечным образом, нанеся многочисленные огнестрельные и колотые раны. Первый заявитель узнал подробности совершения убийств, когда был на похоронах своей соседки Марьям Гойговой. Его родственники были похоронены в Ингушетии. Было возбуждено уголовное дело, расследование по которому все еще продолжалось. Установление фактов смерти было необходимо для получения в органах записи гражданского состояния свидетельств о смерти.
b) Протокол судебных заседаний, проведенных 5 - 7 апреля 2000 г.
75. В соответствии с протоколом судебного заседания от 5 апреля 2000 г. суд заслушал заявителя, который повторил свои показания, и двоих свидетелей, присутствовавших на похоронах в селе Вознесенское. Они просто подтвердили, что тела были доставлены в село Вознесенское для захоронения, и они знали о том, что убийства были совершены российскими военнослужащими. Суд вынес Решение 7 апреля 2000 г.
c) Показания второй заявительницы
76. 3 февраля 2000 г. вторая заявительница подала в Малгобекский городской суд ходатайство об установлении факта смерти ее брата. Она сообщила, что тело ее брата было найдено в г. Грозном 21 января 2000 г., недалеко от своего дома. Смерть наступила в результате многочисленных пулевых ранений. Его тело было вывезено из Грозного и погребено в селе Пседах в Ингушетии 28 января 2000 г. Решение суда, подтверждающее факт смерти брата второй заявительницы, было необходимо для получения в органах записи гражданского состояния свидетельства о смерти.
d) Протокол судебного заседания, проведенного 7 февраля 2000 г.
77. В соответствии с протоколом судебного заседания от 7 февраля 2000 г. суд заслушал вторую заявительницу и двух свидетелей. Вторая заявительница сообщила, что в ноябре 1999 г. она и ее тетя (сестра ее матери) уехали их Грозного в Ингушетию, где она жила со своей матерью в селе Пседах. Ее брат Адлан остался в Грозном, чтобы присмотреть за имуществом. 27 января 2000 г. Лиза и Рая Хашиевы пришли к ним и сказали, что в их доме в Грозном было найдено три тела, одно из которых было телом ее брата. Ее родственница Д. поехала в Грозный вместе с Хашиевыми и привезла тело. 28 января 2000 г. ее брат был похоронен в селе Пседах.
78. Свидетель Д. сообщила, что она была близкой родственницей матери второй заявительницы. 27 января 2000 г. к ним в село Пседах пришли Хашиевы, которые сказали им, что тело Адлана Акаева лежало во дворе их дома в Грозном. Они опознали его по удостоверению Грозненского педагогического университета, в котором он возглавлял кафедру физики. 28 января 2000 г. они привезли его тело в Пседах и похоронили его. Другой свидетель из села Пседах подтвердил факт погребения. Суд вынес Решение 7 февраля 2000 г.
II. Применимое национальное законодательство и практика
a) Положения Конституции
79. Статья 20 Конституции Российской Федерации защищает право на жизнь.
80. Статья 46 Конституции Российской Федерации гарантирует судебную защиту прав и свобод, предусматривая, что решения и действия любых органов государственной власти могут быть обжалованы в суд. Часть 3 этой же статьи гарантирует право обратиться в международные органы по защите прав человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты.
81. Статьи 52 и 53 Конституции Российской Федерации предусматривают, что права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает им доступ к правосудию и компенсацию ущерба, причиненного незаконными действиями органов государственной власти.
82. Часть 3 статьи 55 Конституции России предусматривает ограничение прав и свобод федеральным законом, но только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
83. Статья 56 Конституции России предусматривает, что чрезвычайное положение может быть введено в соответствии с федеральным законом. Определенные права, включая право на жизнь и право не подвергаться пыткам, не подлежат ограничению.
b) Федеральный закон "Об обороне"
84. Пункт 25 Федерального закона от 31 мая 1996 г. N 61-ФЗ "Об обороне" предусматривает, что "надзор за законностью и расследование дел о преступлениях в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках, воинских формированиях и органах осуществляются генеральным прокурором Российской Федерации и подчиненными ему прокурорами. Рассмотрение гражданских и уголовных дел в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках, воинских формированиях и органах осуществляют суды в соответствии с законодательством Российской Федерации".
c) Федеральный закон "О борьбе с терроризмом"
85. Федеральный закон от 25 июля 1998 г. N 130-ФЗ "О борьбе с терроризмом" гласит:
"Статья 3. Основные понятия
Для целей настоящего Федерального закона применяются следующие основные понятия:
(...)
"борьба с терроризмом" - деятельность по предупреждению, выявлению, пресечению, минимизации последствий террористической деятельности;
"контртеррористическая операция" - специальные мероприятия, направленные на пресечение террористической акции, обеспечение безопасности физических лиц, обезвреживание террористов, а также на минимизацию последствий террористической акции;
"зона проведения контртеррористической операции" - отдельные участки местности или акватории, транспортное средство, здание, строение, сооружение, помещение и прилегающие к ним территории или акватории, в пределах которых проводится указанная операция...".
"Статья 13. Правовой режим в зоне проведения контртеррористической операции
1. В зоне проведения контртеррористической операции лица, проводящие указанную операцию, имеют право:
1) принимать при необходимости меры по временному ограничению или запрещению движения транспортных средств и пешеходов на улицах и дорогах, по недопущению транспортных средств, в том числе транспортных средств дипломатических представительств и консульских учреждений, и граждан на отдельные участки местности и объекты либо по удалению граждан с отдельных участков местности и объектов, а также по отбуксировке транспортных средств;
2) проверять у граждан и должностных лиц документы, удостоверяющие их личность, а в случае отсутствия таких документов задерживать указанных лиц для установления личности;
3) задерживать и доставлять в органы внутренних дел Российской Федерации лиц, совершивших или совершающих правонарушения либо иные действия, направленные на воспрепятствование законным требованиям лиц, проводящих контртеррористическую операцию, а также действия, связанные с несанкционированным проникновением или попыткой проникновения в зону проведения контртеррористической операции;
4) беспрепятственно входить (проникать) в жилые и иные принадлежащие гражданам помещения и на принадлежащие им земельные участки, на территории и в помещения организаций независимо от форм собственности, в транспортные средства при пресечении террористической акции, при преследовании лиц, подозреваемых в совершении террористической акции, если промедление может создать реальную угрозу жизни и здоровью людей;
5) производить при проходе (проезде) в зону проведения контртеррористической операции и при выходе (выезде) из указанной зоны личный досмотр граждан, досмотр находящихся при них вещей, досмотр транспортных средств и провозимых на них вещей, в том числе с применением технических средств...".
"Статья 21. Освобождение от ответственности за причинение вреда
При проведении контртеррористической операции на основании и в пределах, которые установлены законом, допускается вынужденное причинение вреда жизни, здоровью и имуществу террористов, а также иным правоохраняемым интересам. При этом военнослужащие, специалисты и другие лица, участвующие в борьбе с терроризмом, освобождаются от ответственности за вред, причиненный при проведении контртеррористической операции, в соответствии с законодательством Российской Федерации".
d) Гражданско-процессуальный кодекс
86. Статьи 126 - 127 Гражданского процессуального кодекса РСФСР, действовавшего во время описываемых событий, устанавливают общие формальные требования, регламентирующие подачу искового заявления в суд, которое должно содержать, inter alia, наименование и место жительства ответчика, точные обстоятельства, на которых истец основывает свое требование, и любые документы в поддержку жалобы.
Пункт 4 статьи 214 устанавливает, что суд обязан приостановить производство по делу в случае невозможности рассмотрения данного дела до разрешения другого дела, рассматриваемого в гражданском, уголовном или административном порядке.
87. Статья 225 ГПК РСФСР предусматривает, что если при рассмотрении гражданского дела или жалобы на неправомерные действия должностных лиц, суд обнаружит признаки преступления, он сообщает об этом прокурору.
88. Глава 24.1 ГПК РСФСР предусматривает, что гражданин вправе обратиться в суд за возмещением вреда, причиненного неправомерными действиями государственного органа или должностного лица. Жалоба может быть подана по усмотрению истца в суд по месту его жительства или по месту нахождения государственного органа. В рамках того же процесса суды также могут вынести решение о присуждении компенсации вреда, включая моральный вред, если сделают вывод, что имело место нарушение.
e) Уголовно-процессуальный кодекс
89. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 года (с изменениями и дополнениями), действовавший во время описываемых событий, содержал положения о проведении расследования по уголовному делу.
90. Статья 53 УПК РСФСР предусматривает, что по делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть потерпевшего, права потерпевшего имеют его близкие родственники. Во время проведения предварительного следствия потерпевший имеет право представлять доказательства; заявлять ходатайства; знакомиться со всеми материалами дела с момента окончания предварительного следствия.
91. Статья 108 УПК РСФСР предусматривает, что поводами к возбуждению уголовного дела являются заявления и письма граждан, государственных органов и частных организаций, статьи, опубликованные в печати или непосредственное обнаружение признаков преступления органом дознания, прокурором или судом.
92. Статья 109 УПК РСФСР предусматривает, что следственный орган должен принять одно из следующих решений в срок не более десяти суток со дня получения сообщения о преступлении: о возбуждении уголовного дела, об отказе в возбуждении уголовного дела или о передаче сообщения по подследственности или подсудности. О принятом решении сообщается заявителю.
93. Статья 113 УПК РСФСР предусматривает, что об отказе в возбуждении уголовного дела выносится мотивированное постановление, о чем уведомляется лицо, от которого поступило заявление. Мотивированное постановление может быть обжаловано вышестоящему прокурору или в суд.
94. Статья 126 предусматривает, что по делам о преступлениях, совершенных военнослужащими в связи с исполнением ими служебных обязанностей либо в расположении воинской части, предварительное следствие производится следователями военной прокуратуры.
95. Статья 195 УПК РСФСР предусматривает, что уголовное расследование может быть приостановлено, inter alia, если невозможно установить лиц, которых можно было бы обвинить в преступлении. В этом случае должно быть вынесено мотивированное определение. Следственные действия не могут осуществляться после того, как производство по делу было приостановлено. Приостановленное уголовное дело может быть закрыто после истечения сроков давности.
96. Статьи 208 и 209 УПК РСФСР закрепляют положения, касающиеся прекращения уголовного дела. Основания прекращения уголовного дела включают отсутствие в деянии состава преступления (corpus delicti). Постановление о прекращении уголовного дела может быть обжаловано вышестоящему прокурору или в суд.
f) Ситуация в Чеченской Республике
97. В Чеченской Республике не было объявлено ни чрезвычайного, ни военного положения. Не был принят федеральный закон об ограничении прав населения этого района. Не было сделано заявлений в соответствии со статьей 15 Конвенции.
g) Амнистия
98. 6 июня 2003 г. Государственная Дума Российской Федерации приняла Постановление N 4124-III ГД, в соответствии с которым были освобождены от наказания участники конфликта с обеих сторон, совершившие преступления в период с декабря 1993 г. по июнь 2003 г. Амнистия не распространялась на тяжкие умышленные преступления, такие как убийство.
Право
I. Предварительные замечания властей Российской Федерации
A. Доводы сторон
1. Власти Российской Федерации
99. Власти Российской Федерации просили Европейский суд объявить жалобы неприемлемыми, так как заявители не исчерпали доступные им внутригосударственные средства правовой защиты. Они утверждали, что компетентные органы проводили и продолжают проводить, в соответствии с национальным законодательством, расследование по фактам смерти гражданских лиц и причинения им телесных повреждений, а также уничтожения собственности в Чечне.
100. Власти Российской Федерации утверждали также, что, хотя суды в Чеченской Республике на самом деле прекратили функционировать в 1996 году, гражданско-правовые средства защиты были по-прежнему доступны для лиц, покинувших Чеченскую Республику. Устоявшаяся практика позволяла им обращаться в Верховный суд или непосредственно в суды по их новому месту жительства, которые могли бы рассмотреть их жалобы. В 2001 г. чеченские суды возобновили работу и рассмотрели огромное число гражданских и уголовных дел.
a) Верховный суд
101. Доступность возможности обращения в Верховный суд подтверждалась, по мнению властей Российской Федерации, тем, что Верховный суд имеет право рассматривать гражданские дела в качестве суда первой инстанции. Власти Российской Федерации сослались на два решения Верховного суда, принятые в 2002 и 2003 гг., в соответствии с которыми вследствие подачи индивидуальных жалоб были признаны ничтожными и недействительными положения двух постановлений Правительства Российской Федерации. Они упомянули также дело К., по ходатайству которого его требование о возмещении морального вреда, предъявленное воинской части, было передано из одного из районных судов в Чечне в Верховный суд Дагестана, так как он настаивал на рассмотрении его дела с участие народных заседателей, а в Чечне их не было.
102. Возможность обращения в суд по их новому месту жительства подкреплялась тем фактом, что заявители успешно подавали заявления об установлении фактов смерти их родственников в Малгобекский районный суд в Ингушетии.
103. Об эффективности данного средства правовой защиты свидетельствовало также то, что первый заявитель успешно обратился в Назрановский районный суд в Ингушетии, который 26 февраля 2003 г. присудил ему солидную сумму денег в качестве компенсации материального и морального вреда, причиненного смертью его родственников. Данное решение было подтверждено в последней инстанции и исполнено, что доказывало то, что обращение в соответствующий районный суд являлось эффективным средством правовой защиты по таким делам, как дело заявителей.
2. Заявители
104. Заявители утверждали, что они исполнили обязанность исчерпать внутригосударственные средства правовой защиты, так как упомянутые властями Российской Федерации средства правовой защиты были иллюзорными, неадекватными и неэффективными. В частности, заявители основывали это утверждение на трех моментах.
a) Нарушения были совершены представителями государства
105. Заявители утверждали, что контртеррористическая операция в Чеченской Республике, проводившаяся представителями государства, основывалась на положениях Федерального закона "О борьбе с терроризмом" и была официально одобрена на высшем уровне государственной власти.
106. Заявители ссылались на текст Федерального закона "О борьбе с терроризмом", который разрешает подразделениям по борьбе с терроризмом вмешиваться в осуществление некоторых важных прав, не устанавливая четких пределов возможных ограничений этих прав и не предоставляя каких-либо средств правовой защиты для жертв таких нарушений. Также он не содержит положений об ответственности властей за возможное злоупотребление полномочиями.
107. Также заявители утверждали, что, хотя должностные лица, которые организовывали контртеррористические операции в Чеченской Республике, должны были знать о возможности широкомасштабного нарушения прав человека, никакие значимые меры не были приняты для того, чтобы остановить или предотвратить такие нарушения. Они представили газетные вырезки, содержащие похвалу Президентом Российской Федерации военных и милицейских операций в Чеченской Республике, и предположили, что прокуратура не хотела бы противоречить "официальному политическому курсу", обвиняя представителей правоохранительных органов или военнослужащих.
108. Заявители утверждали, что существует практика несоблюдения требований о расследовании злоупотреблений, совершенных российскими военнослужащими и сотрудниками милиции, как в мирное время, так и во время войны. Заявители основывали свое утверждение, прежде всего, на фактах: a) безнаказанности за совершение преступлений в текущий период военных действий (начиная с 1999 года); b) безнаказанности за преступления, совершенные в 1994 - 1996 годы; c) безнаказанности за пытки в милиции и неправомерное обращение повсюду в России и d) безнаказанности за пытки и неправомерное обращение, которые происходят в различных армейских частях и подразделениях в целом.
109. Что касается ситуации в Чечне, сложившейся к настоящему моменту, заявители процитировали доклады правозащитных групп, неправительственных организаций и сообщения средств массовой информации о нарушениях прав гражданского населения, совершенных федеральными войсками. Также они сослались на ряд документов Совета Европы, в которых высказывались сожаления по поводу отсутствия прогресса в расследовании жалоб на достоверные нарушения прав человека, совершенные российскими военнослужащими.
b) Неэффективность правовой системы при рассмотрении дела заявителей
110. Заявители утверждали далее, что внутригосударственные средства правовой защиты, на которые ссылались власти Российской Федерации, были неэффективны вследствие неспособности правовой системы обеспечить возмещение вреда. Опираясь на Постановление Европейского суда по делу "Акдивар и другие против Турции", они утверждали, что власти Российской Федерации не выполнили требование о том, чтобы средство правовой защиты являлось "эффективным, доступным теоретически и практически в соответствующее время, то есть, чтобы оно позволяло заявителю получить компенсацию по жалобе и имело разумные перспективы на успех" (см. Постановление Европейского суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and others v. Turkey) от 30 августа 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-IV, p. 1210, § 68).
: В тексте документа, видимо, допущена опечатка: Постановление Европейского суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) принято 16.09.1996.
111. По мнению заявителей, власти Российской Федерации не соблюли критерии, содержащиеся в Постановлении по делу Акдивара, так как они не предоставили доказательства того, что с помощью средств правовой защиты, существующих теоретически, можно было получить компенсацию, или что они имели разумные перспективы на успех. Заявители подвергали сомнению оба средства правовой защиты, на которые ссылались власти Российской Федерации.
112. Что касается гражданского судопроизводства, заявители утверждали, что они не имели эффективного доступа к предложенным властями Российской Федерации средствам правовой защиты. Обращение в Верховный суд было бы абсолютно бесполезным, так как его полномочия по рассмотрению дел в качестве суда первой инстанции были ограниченными: например, он имел право проверять административные акты на предмет их соответствия законам. В опубликованной судебной практике Верховного суда не встречается ни одного решения по гражданскому делу, инициированному жертвой вооруженного конфликта в Чечне против государственных органов. Что касается возможности передачи дел Верховным судом из одного суда в другой, заявители сослались на Решение Конституционного Суда от 16 марта 1998 г., которым соответствующие положения действовавшего в то время ГПК, предоставлявшие вышестоящим судам такое право, объявлялись противоречащими Конституции. Что касается возможности обращения в районный суд в соседнем регионе или в Чечне, заявители отметили, что это было неудобно и неэффективно.
113. В отношении гражданского иска они утверждали, что он в любом случае не мог являться эффективным средством правовой защиты по смыслу Конвенции. Гражданский иск, в конечном счете, не имел бы успеха при отсутствии содержательного расследования, а гражданский суд был бы вынужден приостановить рассмотрение такого иска на время расследования, согласно пункту 4 статьи 214 Гражданского процессуального кодекса РСФСР. Далее они утверждали, что гражданское судопроизводство могло завершиться только предоставлением компенсации за материальный и моральный вред, в то время как их основной целью было привлечение к ответственности преступников. И, наконец, они указывали на то, что, хотя гражданские иски и подавались в суды с целью добиться предоставления компенсации за неправомерные действия военнослужащих, почти ни один из них не был удовлетворен.
114. Заявители утверждали, что только уголовное судопроизводство могло предоставить им надлежащие эффективные средства правовой защиты и что в ходе уголовного процесса им, как потерпевшим от преступлений, могла быть присуждена компенсация. Заявители поставили под вопрос эффективность расследования, проведенного по их делу.
B. Оценка Европейского суда
115. По настоящему делу Европейский суд на стадии рассмотрения вопроса о приемлемости жалоб не принял решения относительно исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, признав, что данный вопрос слишком тесно связан с вопросами по существу дела. Так как то же предварительное возражение поступило от властей Российской Федерации на стадии рассмотрения дела по существу, Европейский суд должен оценить доводы сторон в свете положений Конвенции и соответствующей судебной практики.
116. Европейский суд напомнил, что принцип необходимости исчерпания всех внутригосударственных средств правовой защиты, о котором идет речь в пункте 1 статьи 35 Конвенции, обязывает заявителей использовать сначала средства правовой защиты, достаточные и доступные в национальной правовой системе, а также позволяющие получить компенсацию за обжалованные нарушения. Существование средств правовой защиты должно быть в достаточной степени определенным не только теоретически, но и практически, иначе они не будут доступными и эффективными. Пункт 1 статьи 35 Конвенции требует также, чтобы жалобы, которые предполагается в будущем подать в Европейский суд, были заблаговременно переданы в надлежащие национальные органы и были рассмотрены ими, по крайней мере, по существу и в соответствии с формальными требованиями, установленными национальным законодательством, но не обязательно прибегать к средствам правовой защиты, являющимся неадекватными или неэффективными (см. Постановление Европейского суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), Reports 1996-VI, p. 2275 - 76, § 51 - 52; вышеупомянутое Постановление по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and others v. Turkey), p. 1210, § 65 - 67).
117. Европейский суд подчеркнул, что он должен применять правило об исчерпании внутренних средств правовой защиты в контексте системы защиты прав человека, которую договорились создать Договаривающиеся Государства. Соответственно, Европейский суд признал, что пункт 1 статьи 35 должен применяться с определенной степенью гибкости и без лишнего формализма. Европейский суд признал также, что принцип необходимости исчерпания внутренних средств защиты не является абсолютным и не может применяться автоматически; при решении вопроса о том, был ли соблюден этот принцип, необходимо принимать во внимание специфические обстоятельства каждого отдельного дела. Это означает, в частности, что необходимо реалистически учитывать не только само наличие правовых средств в правовой системе конкретного Договаривающегося государства, но и общий контекст, в котором они должны действовать, равно как и положение, в котором находятся заявители. Кроме того, Европейский суд должен выяснить, сделал ли заявитель, учитывая все обстоятельства дела, все, что от него можно было бы разумно ожидать, чтобы исчерпать внутригосударственные средства правовой защиты (см. вышеупомянутое Постановление по делу "Акдивар и другие против Турции", p. 1211, § 69; вышеупомянутое Постановление по делу "Аксой против Турции", p. 2276, § 53, 54).
118. Европейский суд заметил, что российским законодательством, в принципе, предусмотрены два средства правовой защиты для жертв неправомерных и преступных действий, совершенных государством или его представителями, а именно: гражданский процесс и уголовно-правовые средства защиты.
119. Что касается подачи гражданского иска для получения компенсации вреда, причиненного неправомерными действиями или незаконным поведением представителей государства, Европейский суд напомнил, что власти Российской Федерации отметили два возможных варианта, а именно: обращение в Верховный суд или обращение в иные суды (см. пункты 98 - 101 выше). Европейский суд констатировал, что на тот день, когда настоящая жалоба была признана приемлемой, ему не было предоставлено ни одного решения Верховного суда или иных судов, в котором те смогли рассмотреть по существу требование, касающееся совершения тяжкого преступления, не дождавшись результатов уголовного расследования. В настоящем деле заявители понятия не имели, кто был потенциальным ответчиком, и, завися таким образом от результатов уголовного расследования, они изначально не подавали гражданский иск.
120. Действительно, первый заявитель, узнав от властей Российской Федерации, что существовало гражданско-правовое средство защиты, подал иск в Назрановский районный суд в Ингушетии. Данный суд не имел возможности проводить независимое расследование для установления лица (лиц), ответственного(-ых) за совершение убийств, он этого и не делал, но он присудил первому заявителю возмещение вреда на основании общеизвестности того факта, что российские Вооруженные Силы перехватили контроль над Старопромысловским районом в январе 2000 г. и что государство обычно несет ответственность за действия военнослужащих.
121. Европейский суд не считал, что решение Назрановского районного суда является свидетельством эффективности подачи гражданского иска и неисчерпания внутренних средств правовой защиты. Несмотря на положительный для первого заявителя исход дела, закончившегося присуждением ему денежной компенсации, данное судебное разбирательство подтвердило, что в гражданском процессе, не прибегнув к результатам расследования по уголовному делу, невозможно сделать значимые выводы относительно личности убийц и тем более привлечь их к ответственности. Кроме того, обязанность Договаривающихся государств в соответствии со статьями 2 и 13 Конвенции провести расследование, способное установить и наказать лиц, виновных в совершении убийств, может оказаться иллюзорной, если при жалобах на нарушение данных статей от заявителя требуется использовать средство правовой защиты, результатом которого может стать только присуждение компенсации вреда (см. Постановление Европейского суда от 2 сентября 1998 г. по делу "Йаша против Турции" ({Yasa} <*> v. Turkey), Reports 1998-VI, p. 2431, § 74).
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
122. Учитывая все вышесказанное, Европейский суд признал, что заявители не были обязаны использовать предложенные властями Российской Федерации гражданско-правовые средства правовой защиты, чтобы исчерпать внутренние средства правовой защиты, и, следовательно, предварительное возражение в этой части было необоснованным.
123. Что касается уголовно-правовых средств правовой защиты, Европейский суд заметил, что заявители подали заявление об убийствах их родственников в государственные органы на довольно ранней стадии. 10 февраля 2000 г. первый заявитель обратился в ОВД г. Малгобека с просьбой провести экспертизу тел его брата и племянника и возбудить уголовное дело. Вторая заявительница обратилась в Малгобекский районный суд, который 7 февраля 2000 г. установил факт смерти ее брата от огнестрельных ранений. В июле 2000 г. вторая заявительница написала письмо прокурору с просьбой провести расследование по факту смерти ее брата (см. выше пункты 26, 28 - 30 и 61). По их жалобам, хотя и после некоторой паузы, было начато следствие, которое продолжалось три с половиной года. Не было предъявлено ни одного обвинения. Заявители утверждали, что расследование было неэффективным и что их должным образом не информировали о ходе расследования, чтобы они могли участвовать в нем или обжаловать его результаты. Власти Российской Федерации утверждали, что компетентные органы проводили и продолжали проводить расследование по уголовному делу в соответствии с национальным законодательством.
124. Европейский суд счел, что предварительное возражение властей Российской Федерации в этой части поднимает вопрос, касающийся эффективности уголовного расследования, в ходе которого не были установлены факты и лица, виновные в совершении убийств родственников заявителей, а данный вопрос тесно связан с вопросами по существу жалоб заявителей. Таким образом, Европейский суд установил, что эти вопросы следует рассмотреть в свете соответствующих положений Конвенции, на нарушение которых жаловались заявители. Учитывая все вышесказанное, Европейский суд счел необязательным решать вопрос о том, действительно ли существовала практика нерасследования преступлений, совершенных сотрудниками милиции или военнослужащими, о которой упоминали заявители.
II. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции
125. Заявители жаловались на то, что их родственники были убиты представителями государства в нарушение статьи 2 Конвенции. Они утверждали также, что государственные органы не провели эффективное и адекватное расследование по фактам смерти их родственников. Они ссылались на статью 2, которая гласит:
"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.
2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:
a) для защиты любого лица от противоправного насилия;
b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;
c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".
A. Предполагаемое несоблюдение обязанности защищать право на жизнь
1. Доводы сторон
a) Заявители
126. Заявители утверждают, что было установлено вне разумных оснований для сомнений, что их родственники были умышленно убиты федеральными военнослужащими. Они утверждали, что имелись достаточно достоверные, четкие и непротиворечивые доказательства, удовлетворяющие установленным стандартам доказывания.
127. В частности, они сослались на доказательства того, что очевидцы видели, как родственники заявителей были задержаны военнослужащими федеральных сил 19 января 2000 г., и что их тела были позже обнаружены с огнестрельными ранениями и следами избиения. Они утверждали также, что имелись неопровержимые и подавляющие доказательства для вывода о том, что в начале 2000 г. в Грозном были широко распространены пытки и внесудебные убийства, совершавшиеся военнослужащими. Они указали на решения национальных судов, в соответствии с которыми был удовлетворен иск первого заявителя о возмещении вреда, предъявленный к государству на основании того, что его родственники были убиты неустановленными военнослужащими.
128. Заявители указали также на то, что власти Российской Федерации не предоставили все содержавшиеся в материалах дела документы, относившиеся к расследованию по фактам смерти их родственников. По их мнению, это должно привести Европейский суд к выводу об обоснованности их заявлений.
b) Власти Российской Федерации
129. В своих замечаниях относительно приемлемости жалобы власти Российской Федерации утверждали, что обстоятельства смерти родственников заявителей были неясными. Власти Российской Федерации указали несколько альтернативных объяснений, считая, что они могли быть убиты чеченскими боевиками за то, что не присоединились к их отрядам, или грабителями. Власти Российской Федерации предположили также, что слухи о том, что родственники заявителей были убиты федеральными военнослужащими, могли быть частью пропаганды, проводимой чеченскими вооруженными формированиями, имеющей целью дискредитировать федеральные Вооруженные Силы. Наконец, власти Российской Федерации предположили, что родственники заявителей могли сами оказывать вооруженное сопротивление федеральным войскам и быть убитыми во время боев.
130. Власти Российской Федерации утверждали, что точные обстоятельства смерти родственников заявителей оставались неясными. По заявлениям заявителей было возбуждено уголовное дело; в ходе расследования были должным образом проверены все показания, но они не были подтверждены собранными доказательствами.
2. Оценка Европейского суда
a) Общие рассуждения
131. Европейский суд повторил, что статья 2, гарантирующая право на жизнь и определяющая обстоятельства, при наличии которых может быть оправдано лишение жизни, является одной из самых важных в Конвенции, отступление от которой не допускается. Вместе со статьей 3 она закрепляет одну из главных ценностей демократических обществ, образующих Совет Европы. Поэтому обстоятельства, при наличии которых может быть оправдано лишение жизни, должны подлежать строгому толкованию. Объект и цель Конвенции, как инструмента защиты частных лиц, требуют также толковать и применять статью 2 таким образом, чтобы предоставляемые ею гарантии были выполнимыми и эффективными (Постановление Европейского суда от 27 сентября 1995 г. по делу "МакКанн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and others v. United Kingdom), Series A N 324, § 146, 147).
132. Принимая во внимание значение, которое имеет предоставляемая статьей 2 защита, Европейский суд должен самым внимательным образом изучать обстоятельства лишения жизни и учитывать не только действия представителей государства, но и все сопутствующие им обстоятельства (см., среди прочих источников, дело "Авсар против Турции" (Avsar v. Turkey), N 25657/94, § 391, ECHR 2001).
133. Когда обстоятельства дела известны, в своей совокупности или большей частью, исключительно государственным органам, как в случае содержания лица под стражей, причинение повреждений или смерти заключенному, контролируемому ими, порождает весомые предположения относительно обстоятельств дела. Действительно, следует считать, что бремя доказывания возложено на государственные органы, которые должны предоставить удовлетворительное и убедительное объяснение (дело "Салман против Турции" (Salman v. Turkey) (GC), N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII; дело "Чакиджи против Турции" (Cakici v. Turkey) (GC), N 23657/94, § 85, ECHR 1999-IV; дело "Эртак против Турции" (Ertak v. Turkey), N 20764/92, § 32, ECHR 2000-V; дело "Тимурташ против Турции" ({Timurtas} v. Turkey), N 23531/94, § 82, ECHR 2000-VI).
134. Что касается оспариваемых фактов, Европейский суд напомнил свое прецедентное право, в соответствии с которым при оценке доказательств он применяет стандарт доказывания "вне разумных оснований для сомнения" (вышеупомянутое дело "Авсар против Турции", § 282). Такое доказывание может осуществляться с помощью достаточно весомых, точных и согласованных выводов или неопровержимых предположений. В данном контексте следует учитывать поведение сторон при получении доказательств (Постановление Европейского суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства", Series A N 25, p. 65, § 161).
135. Осознавая вспомогательный характер своих полномочий, Европейский суд признал, что он не может необоснованно принимать на себя роль суда первой инстанции, исследующего и решающего вопросы факта, если по обстоятельствам конкретного дела такой шаг не является неизбежным (см., например, дело "МакКерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. United Kingdom) (Решение), N 28883/95, 4 апреля 2000 г.). Тем не менее если жалобы касаются нарушений статей 2 и 3 Конвенции, Европейский суд должен очень внимательно рассмотреть дело (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), Series A N 336, § 32; вышеупомянутое дело "Авсар против Турции", § 283), даже если национальными органами были проведены определенные процедуры и расследование.
b) Применение к настоящему делу
136. Чтобы иметь возможность оценить обоснованность жалоб заявителей, учитывая характер предъявленных обвинений, Европейский суд просил власти Российской Федерации предоставить копии всех материалов уголовного дела, относящихся к расследованию по фактам смерти родственников заявителей. Власти Российской Федерации предоставили около двух третей материалов дела, считая, что остальные документы не имели отношения к настоящему делу. Других объяснений причин непредоставления остальных документов дано не было.
137. Европейский суд напомнил в связи с этим, что для нормального функционирования системы индивидуальных обращений, созданной в соответствии со статьей 34 Конвенции, огромное значение имеет предоставление государствами всех необходимых средств, делающих возможным тщательный и эффективный анализ жалоб (дело "Танрикулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey (GC), N 23763/94, § 70, ECHR 1999-IV). По делам такого рода, когда частное лицо обвиняет представителей государства в нарушении гарантированных ему Конвенцией прав, государство-ответчик иногда неизбежно имеет исключительный доступ к сведениям, которые могли бы подтвердить или опровергнуть эти обвинения. Непредоставление государством-ответчиком имеющихся сведений без удовлетворительного объяснения может вынудить Европейский суд сделать выводы относительно обоснованности жалоб заявителей. Это также может создать негативное представление о степени соблюдения государством-ответчиком обязанностей, возложенных на него на основании пункта 1 статьи 38 Конвенции (вышеупомянутое дело "Тимурташ против Турции", § 66 и 70).
138. Европейский суд не убедил представленное властями Российской Федерации объяснение непредоставления материалов дела в полном объеме, в соответствии с которым некоторые документы не имели отношения к настоящему делу. Когда жалоба касается отсутствия эффективного расследования и Европейский суд, как в настоящем деле, просит предоставить материалы дела, Европейский суд считает, что государство-ответчик обязано предоставить все документы, относящиеся к соответствующему расследованию. Вопрос о том, являются ли определенные документы значимыми или нет, не может решаться исключительно государством-ответчиком. Кроме того, Европейский суд отметил, что в своих замечаниях власти Российской Федерации ссылались на документы, которые не были представлены в Европейский суд.
139. Соответственно, Европейский суд счел, что поведение властей Российской Федерации позволяет ему сделать выводы по данному вопросу. Тем не менее Европейский суд не счел необходимым выносить на основании статьи 38 отдельное решение по вопросу о том, соблюли ли власти Российской Федерации свои обязательства, учитывая предоставление большей части материалов дела.
140. Что касается обоснованности жалобы, стороны не оспаривали, что родственники заявителей умерли при обстоятельствах, не относящихся к исключениям, предусмотренным в пункте 2 статьи 2. В своих замечаниях власти Российской Федерации не претендовали на то, что данные исключения могли быть применены к настоящему делу (пункты 129 - 130 выше). Оставалось решить вопрос о том, были ли власти Российской Федерации ответственны за смерть родственников.
141. Национальные органы неоднократно указывали на незаконность лишения родственников заявителей жизни. В частности, уголовное дело N 12038 касалось "массовых убийств" гражданских лиц.
142. Хотя расследование еще не завершилось, а виновные лица не были установлены и обвинены, из материалов дела ясно следует, что единственной версией событий, рассматривавшейся прокуратурой, была версия, выдвинутая заявителями. В документах, содержавшихся в материалах уголовного дела, неоднократно упоминается о совершении убийств военнослужащими. В Постановлении следователя о возбуждении уголовного дела от 3 мая 2000 г. говорится о "массовых убийствах гражданского населения военнослужащими "205-ой бригады" (см. выше пункт 48). Первый заявитель в своих показаниях, данных следственным органам и в гражданском процессе, называет убийцами федеральных военнослужащих. В показаниях первого заявителя и его сестры от 5 мая 2000 г. сообщается об их встрече с солдатами 25 января 2000 г. Солдаты открыто признались, что убийства были совершены ими по мотиву мести. Другие свидетели в своих показаниях также указывали на военнослужащих как на совершивших убийства (пункты 55 - 62 выше).
143. Прокуроры приняли некоторые меры (или давали указания их принять), направленные на установление того, какие воинские формирования располагались в соответствующее время в указанном районе, кто ими командовал и какие планы боевых действий они имели. Следователи пытались найти некого Юрия Ж., который мог быть одним из военнослужащих-убийц (см. пункт 59 выше), движимый мотивами личной мести.
144. Европейский суд учел также предоставленные доклады правозащитных групп и документы международных организаций, подтверждавшие версию событий, выдвинутую заявителями.
145. Кроме того, веские доказательства относительно личностей убийц содержатся в решении Назрановского районного суда, который постановил, что убийства родственников первого заявителя были совершены военнослужащими, и удовлетворил требование первого заявителя к государству о возмещении вреда. Районный суд не мог делать выводов относительно лиц, совершивших убийства, но счел установленным тот факт, что в соответствующее время Старопромысловский район г. Грозного находился под полным контролем федеральных сил и что только российские военнослужащие могли проводить проверки документов. Назрановский районный суд признал также, что родственники первого заявителя были убиты во время одной из таких проверок (см. выше пункт 41).
146. Хотя подобных выводов не было сделано в отношении брата второй заявительницы, его тело было найдено вместе с телами родственников первого заявителя, и, предположительно, он был убит при тех же обстоятельствах.
147. На основании имеющихся в его распоряжении материалов Европейский суд счел установленным тот факт, что родственники заявителей были убиты военнослужащими и что их смерть могла быть поставлена в вину государству. Европейский суд заметил, что от властей Российской Федерации не поступило объяснений относительно обстоятельств смерти родственников заявителей, также они не ссылались на какие-либо основания для оправдания причинения смерти представителями государства (см. выше пункты 129 - 130). Поэтому ответственность за смерть родственников заявителей могла быть возложена на государство-ответчика, и, следовательно, имело место нарушение статьи 2 в этой части.
B. Предполагаемая неэффективность расследования
1. Доводы сторон
a) Заявители
148. Заявители утверждали также, что власти Российской Федерации не провели независимое, эффективное и подробное расследование по фактам смерти их родственников.
149. В этой связи заявители сообщили, что ситуация, существовавшая в Чечне с 1999 г., характеризовалась серьезными гражданскими конфликтами, вызванными конфронтацией между федеральными силами и чеченскими вооруженными отрядами. Они ссылались на газетные вырезки и доклады неправительственных организаций, которые, по их мнению, подтверждали, что в Чечне существовали серьезные препятствия для нормального функционирования судебных органов, и ставили под сомнение эффективность работы прокуроров. Они считали, что сложность обстановки в Чеченской Республике не освобождала власти Российской Федерации от возложенных на них Конвенцией обязанностей, и утверждали, что власти Российской Федерации не предоставили доказательств того, что расследование по факту какого-либо нарушения прав гражданских лиц было эффективным и адекватным.
150. Заявители утверждали, что у них были причины не обращаться в прокуратуру сразу после того, как они узнали о смерти их родственников; они чувствовали себя уязвимыми и беспомощными и боялись представителей государства. Они отметили также, что прокуратура недостаточно усердно прореагировала на заявления о массовых казнях родственников заявителей и других лиц в Старопромысловском районе в январе 2000 г. Они утверждали, что прокуратура, несомненно, знала о смерти их родственников и других лиц уже в начале февраля 2000 г., и тот факт, что уголовное дело было возбуждено только в мае 2000 г., являлся очевидным свидетельством ее незаинтересованности в проведении расследования. 7 февраля 2000 г. Малгобекский городской суд установил факт смерти брата второй заявительницы Адлана Акаева. В соответствии со статьей 225 Гражданско-процессуального кодекса, если при рассмотрении гражданского дела или жалобы на неправомерные действия должностных лиц суд обнаружит признаки преступления, он сообщает об этом прокурору. 10 февраля 2000 г. по ходатайству первого заявителя сотрудниками Назрановского УВД была проведена экспертиза тел его брата, племянника и Магомеда Гойгова. В начале февраля 2000 г. "Хьюман Райтс Уотч" опубликовал несколько статей относительно событий в Старопромысловском районе, которые содержали информацию о смерти и исчезновении родственников заявителей. В феврале и марте 2000 г. эти доклады и статьи были направлены в Генеральную прокуратуру и переданы Специальному представителю Президента по правам человека в Чечне и Главному военному прокурору. 5 апреля 2000 г. первый заявитель обратился в прокуратуру с письменным ходатайством, 7 апреля 2000 г. Малгобекский городской суд установил факты смерти его четырех родственников.
151. Кроме того, заявители утверждали, что с самого начала расследование по фактам убийств было неадекватным и неполным и не могло считаться эффективным. Они назвали некоторые недостатки следствия и отметили, что вторая заявительница была признана потерпевшей только в марте 2003 г., и поэтому она не могла участвовать в процессе. Они заметили, что судебно-медицинские экспертизы не были проведены должным образом, что у родственников не взяли доказательства, имевшие отношение к делу, что не были допрошены другие свидетели и выжившие лица, и утверждали, что было сделано недостаточно для того, чтобы установить преступников среди военнослужащих.
b) Власти Российской Федерации
152. Власти Российской Федерации не согласились с тем, что расследование имело недостатки. Они подчеркнули, что оба заявителя были признаны потерпевшими и, следовательно, могли участвовать в процессе и обжаловать решения, с которыми они были не согласны. Обвинения и показания, сделанные заявителями во время расследования, тщательно проверялись.
2. Оценка Европейского суда
153. В совокупности с общей обязанностью государств, возложенной на них статьей 1 Конвенции, "обеспечивать каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в настоящей Конвенции", обязанность защищать гарантированное статьей 2 право на жизнь подразумевает, что в случае, когда применение силы повлекло причинение смерти, должно быть проведено эффективное официальное расследование (см., mutatis mutandis, вышеупомянутое дело "МакКанн и другие против Соединенного Королевства", p. 49, § 161; Постановление Европейского суда от 19 февраля 1998 г. по делу "Кайа против Турции" (Kaya v. Turkey), Reports 1998-I, p. 329, § 105). Основными целями такого расследования являются обеспечение эффективного исполнения законов, защищающих право на жизнь, и по делам, касающимся представителей государства или государственные органы, гарантия того, что они будут отвечать за причинение ими смерти. Что касается вопроса о том, какая форма расследования позволит достигнуть этих целей, его решение зависит от различных обстоятельств. Но какой бы способ не был выбран, государственные органы при получении сведений о деле должны по собственной инициативе начать расследование. Они не могут возложить на родственников потерпевшего инициативу подачи официальной жалобы или обязанность проводить расследование (см., например, mutatis mutandis, дело "Илган против Турции" ({Ilhan} v. Turkey) (GC) N 22277/93, § 63, ECHR 2000-VII). Европейский суд напомнил, что возложенные на государство в соответствии со статьей 2 обязанности не могут быть выполнены путем одного лишь предоставления компенсации вреда. Необходимо, чтобы в результате расследования, требуемого статьей 2, могли быть установлены и наказаны виновные лица (см. дело "МакКерр против Соединенного Королевства", N 28883/95, § 121, ECHR 2001-III).
154. Чтобы расследование убийства, предположительно совершенного представителями государства, могло считаться эффективными, необходимо, чтобы лица, ответственные за его проведение и проводящие его, были независимы от лиц, связанных с расследуемым преступлением (см., например, Постановление Европейского суда от 27 июля 1998 г. по делу "Гулеч против Турции" ({Gulec} v. Turkey), Reports 1998-IV, § 81 - 82; дело "Егур против Турции" ({Ogur} v. Turkey) (GC), N 21954/93, § 91 - 92, ECHR 1999-III). Проводимое расследование должно быть эффективным также в том смысле, что оно должно позволять установить, было ли применение силы обоснованным или нет при данных обстоятельствах (например, вышеупомянутое дело "Кайа против Турции", p. 324, § 87), и установить и наказать преступников (вышеупомянутое дело "Егур против Турции", § 88). В данном случае идет речь не об обязанности добиться результатов, а об обязанности использовать средства. Государственные органы должны были принять доступные им разумные меры для сбора доказательств по делу, включая, inter alia, показания свидетелей, заключения судебно-медицинской экспертизы и, в соответствующих случаях, акты о вскрытии трупов, которые предоставили бы полное и точное описание причиненных потерпевшим повреждений, а также объективный анализ установленных клинических данных, в том числе причину смерти (относительно вскрытия трупа см., например, вышеупомянутое дело "Салман против Турции", § 106; относительно свидетелей см., например, дело "Танрикулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey) (GC), N 23763/94, ECHR 1999-IV, § 109; относительно заключений судебно-медицинской экспертизы см. Постановление Европейского суда от 14 декабря 2000 г. по делу "Гюл против Турции" ({Gul} v. Turkey), N 22676/93, § 89). Любой недостаток расследования, снижающий вероятность установления причины смерти или виновного лица, может привести к выводу о том, что оно не соответствует требуемому уровню эффективности.
155. В данном контексте должно подразумеваться также требование быстроты и разумного усердия (см. вышеупомянутое дело "Йаша против Турции", § 102 - 104; вышеупомянутое дело "Чакиджи против Турции", § 80, 87, 106; вышеупомянутое дело "Танрикулу против Турции", § 109; дело "Махмут Кайа против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), N 22535/93, ECHR 2000-III, § 106, 107). Необходимо согласиться, что могут существовать препятствия или трудности, мешающие расследованию в конкретной ситуации. Однако быстрая реакция государственных органов, заключающаяся в возбуждении уголовного дела по факту убийства, может, в принципе, считаться существенной для поддержания общественного доверия к правовому государству и для предупреждения любых признаков терпимости к неправомерным действиям или соучастия в их совершении.
b) Применение к настоящему делу
156. В настоящем деле проводилось расследование убийств родственников заявителей. Европейский суд должен оценить, соответствовало ли данное расследование требованиям статьи 2 Конвенции.
157. Европейский суд признал, что можно считать, что с февраля 2000 г. местное отделение внутренних дел и суды в Ингушетии располагали информацией о серьезных и подробных заявлениях относительно убийства нескольких человек. Несмотря на это, только по прошествии значительного периода времени, в мае 2000 г., было возбуждено уголовное дело. Власти Российской Федерации утверждали, что в это время следователи работали на месте преступления, то есть в Чечне. Данный довод не кажется достаточным объяснением причин трехмесячной паузы, потребовавшейся для соответствующей реакции на заявления о совершении тяжкого преступления.
158. Европейский суд был поражен тем, как часто следователи проявляли необъяснимую и халатную инертность после начала расследования. Показательным являлось то, что Европейскому суду не были предоставлены доказательства, подтверждающие принятие каких-либо мер для установления района расположения "буденновской 205-ой бригады", очень часто упоминаемой в материалах дела, и для изучения возможности участия ее военнослужащих в совершении убийств. Судя по всему, следователи не сделали ничего для того, что выяснить точное название и район расположения этой воинской части, связаться с ее командованием или попытаться установить, хотя бы для допроса, военнослужащих, имена которых упоминали свидетели. Учитывая отсутствие каких-либо попыток получить информацию об указанной воинской части, сложно представить, как расследование может считаться эффективным.
159. Кроме того, Европейский суд заметил, что следователям не удалось получить план боевых операций, проводившихся в Старопромысловском районе г. Грозного в соответствующее время, хотя имелось достаточно доказательств, что такая операция проводилась. Этот план мог бы стать основным доказательством, способным разъяснить обстоятельства совершенных преступлений.
160. Требует комментариев и другой аспект расследования: следователи быстро не установили других потерпевших и возможных свидетелей по совершенному преступлению и не допросили их. Например, вторая заявительница, тело брата которой было найдено вместе с телами сестры и племянника первого заявителя, была признана потерпевшей только в мае 2003 г., почти через три с половиной года после возбуждения уголовного дела. Ее ни разу не допрашивали в ходе расследования.
161. В копии материалов дела содержались показаниях двух свидетелей, проживавших в Старопромысловском районе г. Грозного, относительно рассматриваемых событий. Ничто не указывает на то, что следователи пытались воссоздать обстоятельства совершения убийств: например, не были нарисованы карта или план района, указывающие место обнаружения тел и важных доказательств, и, судя по всему, никто не пытался составить список местных жителей, оставшихся в Грозном зимой 1999 - 2000 гг. Было предпринято несколько попыток установить и найти свидетелей, упомянутых заявителями, например, Висхана, Елены Г. и Омара С. (см. выше пункты 50, 52, 58 и 62).
162. Данные пробелы были заметны прокурорам, осуществлявшим надзор за следствием. Неоднократно они давали следователям указания по принятию некоторых мер (пункты 66 - 68 выше), но их указания не были выполнены.
163. В ходе расследования не назначалось и не проводилось вскрытие трупов. Описание тел Хамида Хашиева и Ризвана Таймесханова было подготовлено сотрудниками местного ОВД без удаления одежды с них. Это описание вместе с фотографиями тел, сделанными первым заявителем, послужили основой при составлении заключений судебно-медицинской экспертизы. Это описание, безусловно, может предоставить лишь ограниченную информацию, и Европейский суд счел, что проведение более полной судебно-медицинской экспертизы со вскрытием трупа на более ранней стадии предоставило бы гораздо больше сведений об обстоятельствах смерти. Отсутствовали свидетельства того, что судебно-медицинская экспертиза проводилась в отношении тел Лидии Хашиевой, Анзора Таймесханова и Адлана Акаева, и, судя по всему, не были назначены ни эксгумация их тел, ни вскрытие.
164. Наконец, относительно самого расследования Европейский суд отметил, что в период с мая 2000 г. по январь 2003 г. расследование приостанавливалось и возобновлялось восемь раз. Заявители (несмотря на процессуальный статус первого заявителя) сразу не получали информацию об этих процессуальных действиях и поэтому не имели возможности обжаловать их вышестоящему прокурору. Уголовное дело передавалось из одной прокуратуры в другую по меньшей мере четыре раза, при этом не давалось никаких ясных объяснений этих решений и опять же о них не ставили в известность заявителей.
165. Власти Российской Федерации подчеркнули в своих замечаниях, что расследование все еще продолжалось во время представления ответов и что заявители могли обжаловать его результаты. По мнению властей Российской Федерации, отсутствие такого обжалования должно иметь следствием отклонение жалоб заявителей в связи с неисчерпанием внутригосударственных средств правовой защиты. Однако в свете вышеописанной волокиты и бездеятельности Европейский суд не был уверен в том, что подобное обжалование помогло бы исправить недостатки процесса, даже если бы заявителей должным образом информировали о ходе расследования, и они участвовали бы в нем. Соответственно, следовало считать, что заявители выполнили требование об исчерпании уголовно-правовых средств защиты.
166. Учитывая все вышесказанное, Европейский суд счел, что государственные органы не смогли провести эффективное расследование обстоятельств смерти Хамида Хашиева, Лидии Хашиевой, Ризвана Таймесханова, Анзора Таймесханова и Адлана Акаева. При данных обстоятельствах использование гражданско-правовых средств защиты также было неэффективным. Соответственно, Европейский суд отклонил предварительное возражение властей Российской Федерации и постановил, что имело место нарушение статьи 2 в этой части.
III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции
167. Заявители утверждали, что имелись неопровержимые доказательства для вывода о том, что их родственники были подвергнуты пыткам и перед смертью. Они жаловались также, что государственные органы в нарушение своих обязанностей не провели расследование по достоверным показаниям о применении пыток. Они ссылались на статью 3, которая гласит:
"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".
A. Предполагаемое непредоставление защиты против пыток
1. Доводы сторон
a) Заявители
168. Заявители утверждали, что было установлено при отсутствии разумных оснований для сомнений, что в обстоятельствах смерти их родственников имелись признаки нарушения статьи 3 Конвенции. Они ссылались на показания свидетелей, в соответствии с которыми тела были обезображены и имели многочисленные колотые и огнестрельные раны. Они утверждали также, что существовали неопровержимые и подавляющие доказательства того, что в начале 2000 г. в Грозном были широко распространены пытки и внесудебные казни со стороны военнослужащих.
b) Власти Российской Федерации
169. Власти Российской Федерации не согласились с тем, что на телах родственников заявителей имелись какие-либо следы пыток. Они опирались на описание тел и заключения судебно-медицинских экспертов, упоминавших только об огнестрельных ранах на телах Хамида Хашиева и Ризвана Таймесханова (см. выше пункт 54).
a) Общие рассуждения
170. Как неоднократно повторял Европейский суд, статья 3 закрепляет одну из основных ценностей демократических обществ. Даже при наличии чрезвычайных обстоятельств, как, например, борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция в абсолютной форме запрещает пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание. В отличие от большинства важных положений Конвенции и Протоколов к ней, статья 3 не предусматривает исключений, и в соответствии с пунктом 2 статьи 15 отступления от нее не допустимы даже при чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих жизни нации (см. дело "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France) (GC), N 25803/94, § 95, ECHR 1999-V; Постановление Европейского суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and others v. Bulgaria), Reports 1998-VIII, p. 3288, § 93).
171. Заявления о плохом обращении должны быть подтверждены соответствующими доказательствами (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского суда от 22 сентября 1993 г. по делу "Клаас против Германии" (Klaas v. Germany), Series A N 269, p. 17 - 18, § 30). При оценке доказательств Европейский суд применяет стандарт доказывания "вне разумных оснований для сомнения", но такое доказывание может осуществляться с помощью достаточно весомых, точных и согласованных выводов или неопровержимых предположений (Постановление Европейского суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства", Series A N 25, p. 64 - 65, § 161 in fine).
b) Применение к настоящему делу
172. Стороны не оспаривали тот факт, что родственники заявителей были убиты. Европейский суд признал также установленным то, что они были убиты российскими военнослужащими, то есть лицами, действовавшими в официальном качестве. Но вопрос об обстоятельствах их смерти и о том, были ли они подвергнуты пыткам и плохому обращению, остается не достаточно ясным.
173. Европейский суд заметил, что факты, относившиеся к возможным пыткам родственников заявителей, не были в достаточной мере установлены. Свидетели утверждали, что на телах Лидии Хашиевой, Анзора Таймесханова и Адлана Акаева имелись следы пыток (см. пункты 51 и 61 выше). Однако в то время заявители не обратились в государственные органы или к врачам и не сфотографировали тела, так как находились в состоянии шока и общего недоверия к государственным органам. В документах, в которых описывались тела Хамида Хашиева и Ризвана Таймесханова, упоминались только огнестрельные раны. В дополнительно представленном заявителями заключении патолога, подготовленном на основе фотографий и описания тел, также говорилось только об огнестрельных повреждениях, нанесенных из скорострельного нарезного оружия (см. выше пункты 71).
174. Следовательно, так как имеющиеся доказательства не позволяли Европейскому суду признать при отсутствии разумных оснований для сомнений, что родственники заявителей были подвергнуты обращению, нарушающему статью 3 Конвенции, Европейский суд счел, что этих доказательств было недостаточно для вывода о том, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в результате предполагаемых пыток.
B. Предполагаемое отсутствие эффективного расследования
175. Заявители утверждали также, что государство-ответчик не провело независимое, эффективное и полное расследование по заявлениям о применении пыток.
176. Власти Российской Федерации не согласились с данным утверждением.
2. Общие рассуждения
177. Процессуальные обязанности были выделены из Конвенции в различных контекстах, когда это было необходимо для обеспечения того, чтобы гарантированные ею права были не теоретическими и иллюзорными, а реализуемыми и эффективными. Европейский суд уже неоднократно говорил в своих постановлениях, что в случае, когда поступает достоверное заявление о том, что кто-либо подвергается обращению, противоречащему статье 3, находясь в руках полиции или выполняющих аналогичные функции представителей государства, то данная норма в совокупности с общей обязанностью государства, наложенной на них статьей 1 Конвенции, "обеспечивать каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в... Конвенции", предполагает, что должно быть проведено эффективное официальное расследование. Что касается расследования, проводимого на основании статьи 2, необходимо, чтобы по его результатам могли быть установлены и наказаны виновные лица. В противном случае общий правовой запрет пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, несмотря на свое фундаментальное значение, оказался бы практически неэффективным, а представители государства могли бы в некоторых случаях нарушать права лиц, находящихся в их власти, фактически безнаказанно (см. вышеупомянутое дело "Ассенов и другие против Болгарии", p. 3290, § 102; дело "Лабита против Италии" (Labita v. Italy) (GC), N 26772/95, p. 138, § 131 - 136, ECHR 2000-IV).
178. Процессуальная часть статьи 3 применяется, в частности, когда Европейский суд не может прийти к каким-либо выводам относительно того, имело ли место или нет запрещенное статьей 3 Конвенции обращение в результате (по крайней мере, частично) того, что государственные органы эффективно не отреагировали на поступившие жалобы в соответствующее время (вышеупомянутое дело "Илган против Турции", § 89 - 92).
3. Применение к настоящему делу
179. Европейский суд отметил, что государственные органы провели некоторые следственные действия по заявлениям заявителей о том, что их родственники перед смертью были подвергнуты пыткам и бесчеловечному обращению. Но не было сделано вскрытие трупов, не были составлены заключения судебно-медицинской экспертизы и как следствие не были точно установлены характер и обстоятельства смерти родственников заявителей. Тот факт, что государственные органы не установили и не допросили других возможных свидетелей событий, произошедших в Старопромысловском районе 19 - 20 января 2000 г., и военнослужащих воинских частей, находившихся в то время на территории этого района, возможно, являлся препятствием для сбора конкретных доказательств плохого обращения и, соответственно, для установления и наказания преступников. Принимая во внимание свои выводы относительно эффективности расследования (см. выше пункты 156 - 166), Европейский суд не считал, что данные следственные действия были достаточно полными и эффективными, чтобы соответствовать вышеупомянутым требованиям статьи 3.
180. При данных обстоятельствах, учитывая отсутствие полного и эффективного расследования по достоверным заявлениям заявителей о том, что их родственники были подвергнуты обращению, нарушающему статью 3, Европейский суд отклонил предварительное возражение властей Российской Федерации относительно неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты и признал, что имело место нарушение процессуальных требований статьи 3 Конвенции.
IV. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции, взятой в совокупности со статьями 2 и 3 Конвенции
181. Заявители жаловались, что у них не было эффективных средств правовой защиты от предполагаемых нарушений статей 2 и 3. Они ссылались на статью 13, которая гласит:
"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".
1. Общие рассуждения
182. Европейский суд повторил, что статья 13 Конвенции гарантирует существование в национальном праве средства правовой защиты, позволяющего пользоваться конвенционными правами и свободами в любой форме, в какой они могут быть закреплены в правовой системе государства. Соответственно, данная норма требует наличия внутреннего средства правовой защиты, на основании которого компетентный национальный орган имел бы право рассматривать по существу "спорную жалобу", основанную на Конвенции, и предоставить соответствующую компенсацию, хотя Договаривающиеся Государства имеют некоторые пределы усмотрения по вопросу о том, как им исполнять свои обязанности, вытекающие из данной нормы. Объем вытекающей из статьи 13 обязанности варьируется в зависимости от характера жалобы заявителя на нарушение Конвенции. Тем не менее требуемое статьей 13 средство правовой защиты должно быть "эффективным" как на практике, так и в соответствии с законодательством, особенно в связи с тем, что его использованию не должны необоснованно препятствовать действия или бездействие государственных органов государства-ответчика (вышеупомянутое дело "Аксой против Турции", § 95; Постановление Европейского суда от 25 сентября 1997 г. по делу "Айдин против Турции" (Aydin v. Turkey), Reports 1997-VI, § 103).
183. Объем вытекающей из статьи 13 обязанности варьируется в зависимости от характера жалобы заявителя на нарушение Конвенции. Учитывая фундаментальное значение прав, гарантированных статьями 2 и 3 Конвенции, статья 13 требует, помимо выплаты компенсации в соответствующих случаях, проведения полного и эффективного расследования, по результатам которого могли бы быть установлены и наказаны лица, виновные в совершении убийства и деяний, являющихся обращением, нарушающим статью 3, в том числе эффективного доступа заявителя к следственному процессу (ср. вышеупомянутое дело "Авсар против Турции", § 429; дело "Ангелова против Болгарии" (Anguelova v. Bulgaria), N 38361/97, § 161, ECHR 2002-IV). Кроме того, Европейский суд напомнил, что требования статьи 13 шире, чем пределы обязанности Договаривающегося государства провести эффективное расследование в соответствии со статьей 2 (см. дело "Орган против Турции" (Orhan v. Turkey), N 25656/94, § 384, 18 июня 2002 г., ECHR 2002).
2. Применение к настоящему делу
184. В свете вышеупомянутых выводов Европейского суда относительно нарушений статей 2 и 3 эти жалобы являлись, очевидно, "спорными" по смыслу статьи 13 (Постановление Европейского суда от 27 апреля 1988 г. по делу "Бойль и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom), Series A N 131 § 52). Соответственно, по смыслу статьи 13 заявители должны были иметь доступ к эффективным средствам правовой защиты, с помощью которых можно было бы установить и наказать преступников, а также присудить компенсацию.
185. Однако в случаях, когда расследование по уголовному делу о подозрительных смертях было неэффективным вследствие недостаточной объективности и полноты (см. выше пункты 156 - 166), делая неэффективными все прочие средства правовой защиты, предложенные властями Российской Федерации, включая гражданско-правовые средства защиты, Европейский суд вынужден констатировать, что государство не выполнило своих обязанностей, вытекающих из статьи 13 Конвенции.
186. Соответственно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции.
V. Применение статьи 41 Конвенции
187. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Моральный вред
188. Заявители не подали требований о возмещении материального вреда.
189. Что касается морального вреда, первый заявитель потерял четырех родственников - брата, сестру и двух племянников. Ему пришлось перевозить их тела в Ингушетию и организовывать их похороны. Эти события сильно отразились на нем. Хотя он признался, что Решением Назрановского городского суда от 26 февраля 2003 г. ему была присуждена компенсация материального и морального вреда в размере 675 тысяч рублей (около 20 тысяч евро), он потребовал 15 тысяч евро в качестве возмещения морального вреда.
190. Вторая заявительница потеряла брата, а также мать, которая пережила сердечный приступ, узнав о смерти сына, и умерла в апреле 2000 г. Вторая заявительница потребовала 20 тысяч евро в качестве компенсации морального вреда.
191. Власти Российской Федерации возразили, что размер требуемых сумм был завышен. Они также сослались на решение национального суда о присуждении компенсации вреда первому заявителю.
192. Европейский суд счел, что, учитывая тяжесть нарушений, установленных им в отношении статей 2, 3 и 13 Конвенции, необходимо было предоставить заявителям компенсацию морального вреда. Европейский суд учел размер присужденной первому заявителю национальными судами компенсации вреда.
193. Европейский суд отметил скромность требований заявителей и присудил первому заявителю 15 тысяч евро. Хотя Европейский суд не признал установленным, что смерть матери второй заявительницы была вызвана нарушениями, обнаруженными в настоящем деле, он присудил ей 20 тысяч евро в качестве возмещения морального вреда. Данные суммы должны быть переведены в российские рубли по курсу, установленному на день выплаты.
B. Судебные расходы и издержки
194. Заявители требовали 9460 евро и 1605 фунтов стерлингов за судебные расходы и издержки, понесенные ими при подаче настоящих жалоб. Эти суммы включали следующее: оплату труда адвокатов из расположенного в Лондоне Европейского центра адвокатов по правам человека (the European Human Rights Advocacy Centre) в размере 1605 фунтов стерлингов; оплату труда адвокатов из расположенного в Москве правозащитного центра "Мемориал" в размере 4250 евро; оплату труда сотрудников правозащитных организаций в Москве и на Северном Кавказе и другие понесенные судебные издержки в размере 5210 евро.
195. Кроме того, заявители требовали 2608 фунтов стерлингов в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в связи с подготовкой к слушанию по существу дела и его проведением. Данная сумма включала оплату труда адвокатов из расположенного в Лондоне Европейского центра адвокатов по правам человека в размере 2300 фунтов стерлингов; оплату труда адвоката из Москвы в размере 308 фунтов стерлингов.
196. Власти Российской Федерации не сделали никаких комментариев относительно размера или обоснованности требований о возмещении судебных расходов и издержек.
197. Европейский суд заметил, что только законные судебные расходы и издержки, действительно и вынужденно понесенные, возмещаются в разумных пределах в соответствии со статьей 41 Конвенции. Европейский суд отметил, что в настоящем деле были затронуты сложные вопросы факта и права, в ходе его рассмотрения дважды подавались письменные замечания и проводилось судебное слушание. Однако Европейский суд счел завышенной общую сумму, которую заявители требовали в качестве компенсации судебных расходов и издержек, и отметил, что заявители не доказали, что все судебные расходы и издержки были понесены вынужденно и разумно. В частности, Европейский суд признал чрезмерной сумму расходов, понесенных заявителями при подготовке к судебному слушанию, учитывая многочисленные письменные замечания, уже представленные сторонами.
198. При данных обстоятельствах Европейский суд не мог присудить заявителям полную сумму требования; исходя из принципа справедливости и учитывая детали представленных заявителями требований, Европейский суд присудил им в качестве компенсации судебных расходов и издержек 12 тысяч евро, минус 1093 евро, полученных от Совета Европы в виде правовой помощи, плюс любой налог на добавленную стоимость, которым могут быть обложены данные суммы.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
199. Европейский суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.
На этих основаниях Суд
1) отклонил шестью голосами против одного предварительное возражение властей Российской Федерации;
2) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в результате смерти родственников заявителей;
3) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в результате непроведения государственными органами адекватного и эффективного расследования обстоятельств смерти родственников заявителей;
4) постановил единогласно, что нарушение статьи 3 Конвенции в результате непредоставления родственникам заявителей защиты от пыток не имело места;
5) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в результате непроведения адекватного и эффективного расследования по заявлению о применении пыток;
6) постановил пятью голосами против двух, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции;
7) постановил единогласно:
a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям следующие суммы, переведенные в российские рубли по курсу, установленному на день выплаты:
i) в возмещение морального вреда 15 тысяч (пятнадцать тысяч) евро первому заявителю и 20 тысяч (двадцать тысяч) евро второй заявительнице,
ii) в возмещение судебных расходов и издержек 10927 (десять тысяч девятьсот двадцать семь) евро;
iii) любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы;
b) что с даты истечения вышеуказанного трехмесячного срока до момента выплаты простые проценты должны начисляться на эти суммы в размере, равном минимальному ссудному проценту Европейского центрального банка плюс три процента.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 24 февраля 2005 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Председатель Палаты
Христос РОЗАКИС
Секретарь Секции Суда
Серен НИЛЬСЕН
В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к настоящему Постановлению прилагаются a) частично особое мнение судьи Ковлера и b) частично особое мнение судьи Загребельского.
Х.Л.Р.
С.Н.
Будучи согласен с выводами моих коллег в отношении жалоб заявителей на нарушения статей 2 и 3 Конвенции, которые закрепляют абсолютные права и не подлежат каким-либо ограничениям или отступлениям, к сожалению, я не могу разделить их мнение относительно предварительного возражения властей Российской Федерации о неисчерпании доступных внутригосударственных средств правовой защиты и относительно нарушения статьи 13 Конвенции.
Я бы предпочел не отклонять вышеуказанное предварительное возражение (хотя я понимаю аргументы, приведенные на основании богатой судебной практики Европейского суда), а принять его, чтобы затем более убедительно продемонстрировать недостатки проведенного государственными органами расследования (процессуальные аспекты статей 2 и 3). Я не вижу противоречий в данном подходе.
В отличие от двух других дел ("Исаева, Юсупова, Базаева против Российской Федерации" и "Зара Исаева против Российской Федерации"), в которых расследование было прекращено, а заявители потеряли свой статус потерпевших и гражданских истцов, в настоящем деле отражена иная юридическая ситуация не только потому, что Хашиев был признан потерпевшим в самом начале расследования (май 2000 г.), как, впрочем, и Акаева, хотя она была признана потерпевшей гораздо позже (март 2003 г.), но и потому что заявители не теряли этот статус. Следовательно, заявители имели и до сих пор имеют возможность отстаивать свои процессуальные права и, в частности, просить о том, чтобы расследование по делу проводилось более активно и эффективно: в соответствии со статьями 208 и 209 УПК РСФСР, действовавшего во время событий, и особенно согласно статье 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, вступившего в силу 1 июля 2002 г., любые решения и действия (бездействие) дознавателя, следователя, прокурора, относящиеся к расследованию по уголовному делу, могут быть обжалованы вышестоящему прокурору или в суд.
Объективность и беспристрастность, качества, которые должны присутствовать у любого судьи, заставляют меня признать, что рассматриваемые права в настоящее время существуют всего лишь в теории. Европейский суд, несомненно, был прав, отмечая, что: "на тот день, когда настоящая жалоба была признана приемлемой, в Европейский суд не было предоставлено ни одного решения Верховного суда или иных судов, в котором те смогли рассмотреть по существу требование, касающееся совершения тяжкого преступления, не дождавшись результатов уголовного расследования" (см. пункт 119 настоящего Постановления). С горечью признавая справедливость этих замечаний, я, тем не менее, хотел бы сделать в настоящем отдельном мнении более ободряющее "послание": да, в национальной правовой системе имеются предусмотренные законодательством средства правовой защиты, и, хотя их сложно задействовать, в любом случае необходимо их использовать.
Пример Хашиева и, в меньшей степени, Акаевой доказывает, что некоторые средства правовой защиты (в частности, гражданско-правовые) являются более эффективными, чем другие. Да, решение Малгобекского районного суда в Ингушетии от 7 апреля 2000 г. (в соответствии с которым был установлен юридический факт смерти четырех родственников первого заявителя) и решение Назрановского районного суда (Ингушетия) от 26 февраля 2003 г., в соответствии с которым первому заявителю была присуждена компенсация материального и морального вреда в размере 675 тысяч рублей, лишь частично возмещали причиненный вред. Действительно, как подчеркивал Европейский суд в настоящем Постановлении (пункт 121), обязанность Договаривающихся государств в соответствии со статьями 2 и 13 Конвенции провести расследование, способное установить и наказать лиц, виновных в совершении убийств, может оказаться иллюзорной, если при подачи жалобы на нарушение данных статей от заявителя требуется использовать средство правовой защиты, результатом которого может стать только присуждение компенсации вреда (Постановление Европейского суда от 2 сентября 1998 г. по делу "Йаша против Турции" ({Yasa} v. Turkey), Reports 1998 VI, p. 2431, § 74). Однако я не могу согласиться с мнением Европейского суда о том, что решение Назрановского районного суда является свидетельством эффективности подачи гражданского иска и неисчерпания внутренних средств правовой защиты, несмотря на положительный для первого заявителя исход дела (пункт 121). Наконец, Назрановский районный суд принял во внимание проводившееся расследование по уголовному делу, несмотря на то, что оно было приостановлено, и тем самым проявил определенный правовой реализм. В Постановлении по делу "Акдивар и другие против Турции" Европейский суд акцентировал внимание на распределении бремени доказывания факта исчерпания внутренних средств правовой защиты: "Власти государства-ответчика, которые утверждают, что заявителем не были исчерпаны все внутригосударственные средства правовой защиты, должны доказать Суду, что эти средства были эффективны и доступны как теоретически, так и практически в то время, когда происходили события, то есть что они позволяли заявителю обращение с жалобами, имевшими перспективы на успех. Однако после этого бремя доказывания переходит на заявителя: он должен доказать, что те средства, о которых говорило Правительство, были действительно полностью им использованы или они в силу определенных обстоятельств конкретного дела явились неадекватными и неэффективными, или что существовали особые обстоятельства, которые освобождают заявителя от этой обязанности" (Постановление Европейского суда от 16 сентября 1996 г. по делу "Акдивар и другие против Турции", Reports of Judgments and Decisions 1996 IV, p. 1211, § 68). Стоит ли препятствовать национальным судам и заявителям начинать гражданский процесс до окончания расследования по уголовному делу? Я сомневаюсь, что это правильно. Меня успокаивает тот факт, что статья 413 УПК РФ обязывает судебные органы направлять дела для пересмотра в национальные суды, когда Конституционный Суд Российской Федерации и Европейский суд по правам человека установят нарушение прав заявителя.
Что касается статьи 13 Конвенции, в свете выводов, на которых Европейский суд основывал свое решение о том, что имело место нарушение процессуального аспекта статей 2 и 3 Конвенции, а также по вышеизложенным причинам, я считаю, что в настоящем деле не стоит рассматривать отдельно вопрос о нарушении данной нормы.
ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ЗАГРЕБЕЛЬСКОГОК сожалению, я не могу разделить мнения большинства судей Палаты относительно установления нарушения статьи 13 Конвенции.
По-моему, в настоящем деле невозможно сделать вывод о нарушении статьи 13 на том основании, что не было внутреннего средства правовой защиты, позволяющего получить компенсацию вреда, причиненного нарушением статей 2 и 3 Конвенции. Я считаю, что в настоящем деле признание факта нарушения процессуального аспекта этих положений охватывает все аспекты недостатков в российской национальной системе.
Заявители имели эффективное внутригосударственное средство правовой защиты, позволяющее им реализовать свое право на возмещение вреда, и Хашиеву, действительно, была присуждена компенсация вреда Назрановским районным судом (пункты 39 - 42). По-моему, положительный исход гражданского дела по иску, поданному Хашиевым, ясно демонстрирует эффективность данного средства правовой защиты, которое было доступно и второй заявительнице.
Я считаю, что не имеет значения тот факт, что Назрановский районный суд обязал выплатить компенсацию государство, а не физическое лицо, которое могло бы нести личную ответственность за совершенные им преступления. Тот факт, что не были установлены лица, совершившие преступления, приведшие к нарушению прав заявителей, не влиял на исход гражданского процесса, инициированного Хашиевым.
Я допускаю, что эффективное расследование по уголовному делу в некоторых случаях может быть необходимо для того, чтобы потерпевшие могли защищать свои права в гражданском суде. Например, в делах "Исаева, Юсупова и Базаева против Российской Федерации" (жалобы N 57947/00, 57948/00, 57949/00) и "Зара Исаева против Российской Федерации" (жалоба N 57950/00) уголовные дела были прекращены "за отсутствием состава преступления"; я считаю, подобный итог расследования мог негативно отразиться на шансах на успешность гражданского иска, поданного против виновных лиц и/или государства.
Тем не менее в настоящем деле неэффективность расследования по уголовному делу не помешала заявителю добиться положительного для себя решения по гражданскому делу.
По-моему, прецедентное право Европейского суда, тесно связанное с обстоятельствами любого дела, далеко не однозначно толкует соотношение процессуальных обязанностей государства по статьям 2 и 3 и возложенной статьей 13 обязанностью создать в национальной системе эффективное средство правовой защиты от нарушений Конвенции (см. различные решения в принятых недавно Постановлениях Европейского суда по делу "Енэрылдыз против Турции" ({Oneryidliz} v. Turkey) (GC), N 48939/99, 30 ноября 2004 г., и по делу "Макаратзис против Греции" (Makaratzis v. Greece) (GC), N 50385/99, 20 декабря 2004 г.). Подобная неоднозначность становится возможной из-за того, что вследствие введения в судебную практику Европейского суда различных позитивных обязанностей в соответствии со статьями 2 и 3 возникла проблема координации со сферой применения статьи 13.
Прежде всего, мы должны учитывать соответствующее прецедентное право, в соответствии с которым Европейский суд не признает, что статья 6 закрепляет право потерпевшего инициировать уголовный процесс и добиваться наказания лица, предположительно нарушившего его права.
Только когда речь идет о нарушении статей 2 и 3, должно ex officio быть проведено расследование по уголовному делу, направленное на установление и, в соответствующих случаях, наказание виновных лиц.
Однако процессуальные обязанности государства, вытекающие из статей 2 и 3, порождают права потерпевших, которые защищаются исключительно путем наблюдения со стороны Европейского суда за соблюдением этих обязанностей государственными органами. Поэтому я считаю, что, если Европейский суд установил нарушение процессуальных обязанностей, вытекающих из статей 2 и 3, нельзя рассматривать вопрос о том, была ли нарушена статья 13: невозможно и необязательно это делать для обеспечения эффективной защиты прав, закрепленных Конвенцией. Как я сказал, исключение должно быть сделано для случаев, когда отсутствие эффективного расследования препятствует использованию внутригосударственного средства правовой защиты, с помощью которого можно получить адекватную компенсацию.
Так как в настоящем случае этого нет, в связи с тем, что я пришел к выводу о нарушении процессуального аспекта статей 2 и 3, я считаю, что в настоящем деле не стоит рассматривать отдельно вопрос о нарушении статьи 13 Конвенции.