Законодательная база Российской Федерации

По делу Ракевич против России, Европейский Суд по правам человека ( Вторая секция), заседая палатой в составе:

Г-на Ж.-П. Коста, Председателя,

Г-на А.Б. Бака,

Г-на К. Джангвейрт,

Г-на В. Буткевич,

Г-жи В. Томассен,

Г-на М. Угрехелидзе,

Г-на А. Ковлер, - судей, и г-жи С. Долле, секретаря секции, проведя заседания 17 июня и 7 октября 2003 года за закрытыми дверями, вынес 7 октября 2003 года следующее Постановление:

1. Дело было инициировано жалобой (N 58973/00) против Российской Федерации, поданной в Суд согласно статье 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод ( далее - Конвенция) гражданкой России г-жой Тамарой Николаевной Ракевич ( далее - заявительница) 8 июня 2000 года.

2. Заявительницу, которой была предоставлена правовая помощь, представляла г-жа А. Деменева, а позже г-н Ю. Ершов - юристы, практикующие в Екатеринбурге. Российское Правительство ( далее - Правительство) представлял г-н П. Лаптев, уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека.

3. Заявительница утверждала, что ее принудительное помещение в психиатрическую больницу было несовместимо со статьей 5 Конвенции

4. Жалоба была передана в производство во Вторую секцию Суда ( Правило 52 §1 Регламента Суда). Внутри этой секции была образована Палата для рассмотрения настоящего дела (статья 27 §1 Конвенции), как предусмотрено Правилом 26 §1.

5. 1 ноября 2001 года Суд поменял состав своих секций ( Правило 25 §1). Данное дело было передано на рассмотрение новому составу Второй секции ( Правило 52 § 1).

6. Решением от 5 марта 2002 года Суд объявил жалобу приемлемой.

7. Слушание по существу прошло при открытых дверях 17 июня 2003 года в здании Суда по правам человека в Страсбурге ( Правило 59 §3).

Перед Судом предстали:

Г-н П. Лаптев, уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека, Агент,

Г-н Ю. Берестнев,

Г-н В. Пирожков,

Г-н С. Шишков,

Г-жа Д. Михалина, советники;

Г-жа А. Деменева, адвокат,

Г-н Б. Петранов

Г-жа В. Вандова советники.

Суд заслушал обращения г-жи Деменевой, г-на Петранова и г-на Лаптева.

8. Заявительница родилась в 1961 году и проживает в Екатеринбурге.

9. 25 сентября 1999 года заявительница гостила у своей знакомой М.

10. По утверждению заявительницы, она осталась на ночь для изучения библии и чтобы поделиться своими религиозными взглядами. 26 сентября 1999 года М., оскорбленная взглядами заявительницы, вызвала "скорую" для ее сопровождения в психиатрическую больницу. Смущенная прибытием "скорой", заявительница попросила у М. объяснений, но медицинский персонал приказал ей следовать за ними.

11. По утверждению Правительства, знакомая днем ранее встретила заявительницу на улице и сбитая с толку ее необычным поведением, отвела ее домой, чтобы присмотреть за ней. Заявительница всю ночь не спала, плакала, оглядывалась, звала свою мать (которая жила в Казахстане) и у нее были галлюцинации. Поэтому приятельнице пришлось вызвать "скорую".

12. Заявительницу отвезли в екатеринбургскую городскую психиатрическую больницу N 26. Дежуривший доктор посчитал, что у нее было серьезное психическое расстройство, проявляющиеся симптомы страха, беспокойство и потеря ориентации, что сделало заявительницу беспомощной и представляющей опасность для себя самой. Заявительница плакала и отказывалась сотрудничать с доктором.

13. 26 сентября 1999 года больница обратилась в суд за одобрением заключения заявительницы под стражу.

14. Двумя днями позже, 28 сентября 1999 года медицинская комиссия поставила диагноз, что заявительница страдала параноидальной шизофренией, и подтвердила, что ее следует держать в больнице. По утверждению докторов, как только заявительница оказалась в больнице, она оставалась подозрительной и недоверчивой. Она не раскрывала своих эмоций и не объясняла свое поведение, которое привело к госпитализации. Она обвиняла медицинский персонал в краже ее вещей. Заявительница настаивала на том, что ее заключение под стражу было инспирировано ее знакомой, которая была членом религиозной секты и которая намеревалась завлечь ее в эту секту. Не доверяя докторам, заявительница отказалась от какого-либо лечения. Она была неопрятна, носила одновременно три кофты и не раздевалась перед сном. Заявительница также отказывалась умываться, боясь простудиться, и писала жалобы, которые она прятала в своем нижнем белье. Все это время, исходя из медицинского отчета, она не проявляла эмоций, оставалась манерной, повторялась в словах.

15. 5 ноября 1999 года Орджоникидзевский районный суд Екатеринбурга после слушания в больнице подтвердил, что задержание было необходимо, так как заявительница страдала от острой параноидальной шизофрении. В своем заключении суд полагался на утверждения больницы, что обостренное психическое состояние заявительницы поставило под угрозу ее психическую целостность, и что она бредила. Представители больницы также дали показания, что заявительницу забрала в больницу служба скорой помощи в состоянии психического расстройства и что "она не спала всю ночь, изучая библию и плача". Коллега заявительницы по работе дал показания, что заявительница "перестала сотрудничать и часто подавала жалобы на якобы предвзятое отношение сослуживцев".

16. Представителю заявительницы якобы не давали ни до, ни после слушания, несмотря на его просьбы, доступа к отчету медицинской комиссии.

17. 11 ноября 1999 года заявительница подала апелляцию на решение от 5 ноября. Заявительница утверждает, что она не могла подать детальную апелляцию, так как на тот момент времени окончательный текст судебного решения не был ей вручен.

18. 24 декабря 1999 года Свердловский областной суд отклонил апелляцию и подтвердил необходимость заключения заявительницы под стражу. Однако суд постановил, что заявительница более не нуждалась в стационарном лечении, поскольку у нее была работа, она была одинокой матерью мальчика-школьника и уже провела значительное время в больнице.

Основные принципы психиатрической медицинской помощи в России регулируются Законом "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании", принятым в 1992 году ( далее - Закон о психиатрической помощи, Закон).

Статья 29 Закона устанавливает основания для принудительного помещения в психиатрическую больницу:

" Лицо, страдающее психическим расстройством, может быть госпитализировано в психиатрический стационар без его согласия или без согласия его законного представителя до постановления судьи, если его обследование или лечение возможны только в стационарных условиях, а психическое расстройство является тяжелым и обусловливает:

а) его непосредственную опасность для себя или окружающих, или

б) его беспомощность, то есть неспособность самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности, или

в) существенный вред его здоровью вследствие ухудшения психического состояния, если лицо будет оставлено без психиатрической помощи."

Статья 32 Закона предусматривает процедуру освидетельствования пациентов, принудительно помещенных в больницу:

"(1) Лицо, помещенное в психиатрический стационар по основаниям, предусмотренным статьей 29 настоящего Закона, подлежит обязательному освидетельствованию в течение 48 часов комиссией врачей - психиатров психиатрического учреждения, которая принимает решение об обоснованности госпитализации. В случаях, когда госпитализация признается необоснованной и госпитализированный не выражает желания остаться в психиатрическом стационаре, он подлежит немедленной выписке.

(2) Если госпитализация признается обоснованной, то заключение комиссии врачей - психиатров в течение 24 часов направляется в суд по месту нахождения психиатрического учреждения для решения вопроса о дальнейшем пребывании лица в нем."

Статьи 33-35 детально устанавливают процедуру судебного пересмотра заявлений о принудительном лечении психически больных лиц:

"(1) Вопрос о госпитализации лица в психиатрический стационар в недобровольном порядке по основаниям, предусмотренным статьей 29 настоящего Закона, решается в суде по месту нахождения психиатрического учреждения.

(2) Заявление о госпитализации лица в психиатрический стационар в недобровольном порядке подается в суд представителем психиатрического учреждения, в котором находится лицо.

К заявлению, в котором должны быть указаны предусмотренные законом основания для госпитализации в психиатрический стационар в недобровольном порядке, прилагается мотивированное заключение комиссии врачей - психиатров о необходимости дальнейшего пребывания лица в психиатрическом стационаре.

(3) Принимая заявление, судья одновременно дает санкцию на пребывание лица в психиатрическом стационаре на срок, необходимый для рассмотрения заявления в суде."

"(1) Заявление о госпитализации лица в психиатрический стационар в недобровольном порядке судья рассматривает в течение пяти дней с момента его принятия в помещении суда либо в психиатрическом учреждении.

(2) Лицу должно быть предоставлено право лично участвовать в судебном рассмотрении вопроса о его госпитализации. Если по сведениям, полученным от представителя психиатрического учреждения, психическое состояние лица не позволяет ему лично участвовать в рассмотрении вопроса о его госпитализации в помещении суда, то заявление о госпитализации рассматривается судьей в психиатрическом учреждении.

(3) Участие в рассмотрении заявления прокурора, представителя психиатрического учреждения, ходатайствующего о госпитализации, и представителя лица, в отношении которого решается вопрос о госпитализации, обязательно."

"(1) Рассмотрев заявление по существу, судья удовлетворяет либо отклоняет его.

(2) Постановление судьи об удовлетворении заявления является основанием для госпитализации и дальнейшего содержания лица в психиатрическом стационаре.

(3) Постановление судьи в десятидневный срок со дня вынесения может быть обжаловано лицом, помещенным в психиатрический стационар, его представителем, руководителем психиатрического учреждения, а также организацией, которой законом либо ее уставом (положением) предоставлено право защищать права граждан, или прокурором в порядке, предусмотренном Гражданским процессуальным кодексом РСФСР."

Статьи 47 1 и 48 1 Закона предоставляют пациенту право обжаловать незаконные действия медицинского персонала:

"(1) Действия медицинских работников, иных специалистов, работников социального обеспечения и образования, врачебных комиссий, ущемляющие права и законные интересы граждан при оказании им психиатрической помощи, могут быть обжалованы: в суд, а также в вышестоящий орган (вышестоящему должностному лицу) или прокурору."

"(1) Жалобы [определенные в статье 47-1] рассматриваются судом в порядке, предусмотренном главой 24.1 Гражданского процессуального кодекса РСФСР:"

Глава 24.1 Гражданского процессуального кодекса обрисовывает процедуру судебного рассмотрения административных наказаний.

19. Заявительница утверждала, что ее заключение под стражу в психиатрическую больницу нарушало статью 5 §1 (е) Конвенции, которая в соответствующей части гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом::

e) законное заключение под стражу: душевнобольных:"

20. Заявительница показала, что на момент ее заключения под стражу объективные медицинские показания достоверно не подтверждали, что она "душевнобольная". У нее не было истории психиатрических проблем, спокойных, без какого-либо диагностированного расстройства. Более того, свое свободное время она доставляла себе удовольствие, занимаясь альпинизмом, и она обладала необходимой квалификацией для данного спорта, что было бы невозможно, если бы она была бы душевнобольной.

21. Заявительница также утверждала, что обстоятельства, в которых произошло ее заключение под стражу, не могли называться "критическим состоянием с точки зрения психиатрии". Основания, указанные Орджоникидзевским районным судом в обоснование ее госпитализации - "сошла с ума", не спала ночью, плакала над священным писанием, часто писала жалобы - были нелепыми и даже отдаленно не выявляли критического состояния. Заявительница утверждала, что ее поведение не было неистовым и не подвергало риску ни ее безопасность, ни безопасность других. С точки зрения заявительницы, приятное религиозное времяпрепровождение дома у подруги не было опасным, во всяком случае, не для общества.

22. Заявительница далее утверждала, что ее заключение под стражу не было "законным" по ряду причин. Во-первых, ни Закон о психиатрической помощи, ни какой- либо иной закон не определяют значение "представления для себя прямой угрозы" - главного основания ее заключения под стражу. В таком виде этот критерий открыт для слишком широкого толкования и, следовательно, Закон не соблюдал требования Конвенции о юридической определенности и прогнозируемости. Во-вторых, Закон не давал достаточных гарантий от произвольного заключения под стражу, поскольку он не требовал независимого медицинского отчета относительно лица, заключенного под стражу. И последнее, у Орджоникидзевского районного суда на рассмотрение ее дела ушло 39 дней, вместо требуемых Законом пяти.

23. Правительство настаивало, что заявительница была признана с медицинской точки зрения душевнобольной до ее заключения под стражу в больнице. Врач скорой помощи и дежуривший врач в больнице оба утверждали, что у заявительницы было острое психическое состояние, сопровождавшееся замешательством, страхом и психомоторным возбуждением.

24. Правительство также утверждало, что состояние заявительницы в канун ее заключения под стражу вполне можно было описать как "критическое состояние с точки зрения психиатрии". В соответствии с медицинскими показаниями, на которые полагалось Правительство, состояние было таковым, что лишь срочная госпитализация могла устранить опасность, которую заявительница представляла для себя и других.

25. Правительство признало, что сроки судебного рассмотрения заключения под стражу не были соблюдены. Однако не было доказательств того, что задержка нанесла какой-либо вред здоровью заявительницы.

26. Суд напоминает, что термин "душевнобольной" не поддается точному определению, поскольку психиатрия является развивающейся областью, как с точки зрения медицины, так и с точки зрения социальных подходов. Однако ее нельзя использовать, чтобы разрешить заключение кого-либо под стражу, просто потому, что его или ее взгляды или поведение отличаются от установленных норм (см. дело Winterwerp v . the Netherlands , судебное решение от 24 октября 1979 года, Серии А no . 33, §37).

27. Более того, для признания принудительного заключения под стражу по причине психического расстройства "законным" по смыслу статьи 5 §1 (е) Конвенции, должны быть соблюдены три базовых требования. Во-первых, объективная медицинская экспертиза должна достоверно показать, что соответствующее физическое лицо страдает от "действительного психического расстройства", кроме случая критической ситуации. Во-вторых, расстройство должно быть такого вида или степени, которые бы оправдывали принудительное заключение под стражу. В-третьих, расстройство должно сохраняться в течение периода заключения под стражу (см. дело Winterwerp , процитированное выше, §39).

28. Ясно, что у заявительницы нет задокументированной истории психических расстройств до ее госпитализации 26 сентября 1999 года. Первым психиатром, с которым она встретилась, был доктор из группы скорой помощи. Тогда как медицинская экспертиза психического нарушения должна быть проведена до госпитализации, это требование может быть снято в случае критических ситуаций. Следовательно, Суд должен определить, являлись ли события 26 сентября 1999 года настоящей критической ситуацией.

29. В соответствии с судебным решением Орджоникидзевского районного суда, в день своей госпитализации заявительница находилась в состоянии психического расстройства после эмоционального изучения Библии в течение всей ночи. Эти факты сами по себе, с точки зрения Суда, не предполагали необходимость срочного заключения лица в психиатрическое учреждение. Однако эти, в некотором роде, сомнительные слова районного суда дополнены медицинскими показаниями. Психиатрические отчеты указывают, что 26 сентября 1999 года у заявительницы было острое и быстро прогрессирующее психическое состояние, которое проявляло себя, прежде всего, в потере ориентации. У Суда нет оснований подвергать сомнению точность этих отчетов, и он убежден, что состояние заявительницы представляло собой "критическую ситуацию".

30. В том, что касается утверждения заявительницы, что ее состояние не требовало заключения под стражу по причине психического расстройства, Суд повторяет, что при принятии решения о том, следует ли заключить физическое лицо под стражу, как "душевнобольного", за национальными властями следует признать наличие определенных дискреционных полномочий, поскольку, прежде всего, именно национальные власти оценивают имеющиеся доказательства по конкретному делу (см. дело Winterwerp , процитированное выше, §40). Суд не считает, что заключение заявительницы под стражу было произвольным, поскольку решение властей основывалось на психиатрическом показании, что она была психически нездорова. Нет оснований отходить от этого решения.

31. Суд не согласен с заявительницей, что Закон о психиатрической помощи, а именно, его положения, рассматривающие основания для принудительного заключения под стражу являются слишком неопределенными и неточными, чтобы соответствовать принципу юридической определенности, присущему Конвенции. В соответствии с этим принципом закон должен быть достаточно точным, чтобы позволить физическому лицу регулировать свое поведение, но он не требует абсолютной точности (см. дело The Sunday Times v . the United Kingdom ( no . 1) судебное решение от 26 апреля 1979 года, Серии A no . 30, § 49).

32. Статья 29 Закона о психиатрической помощи делает принудительное заключение под стражу возможным, если inter alia <1> "психическое расстройство является достаточно тяжелым и обусловливает его непосредственную опасность для себя или окружающих". С точки зрения Суда, для законодателя нет необходимости давать исчерпывающее толкование термина "опасность", поскольку едва ли возможно облечь в форму закона все многообразие условий, включающих опасность с точки зрения психиатрии. Более того, Закон требует, чтобы суды рассматривали все дела о принудительном заключении под стражу на основе медицинских показаний и это является основательной гарантией от произвола.

<1> Лат. "между прочим", - прим перев.

33. Суд далее напоминает, что власти также должны соблюдать требования внутреннего права в отношении судопроизводств, касающихся заключения под стражу (см. дело Van der Leer v . the Netherlands , судебное решение от 21 февраля 1990 года, Серии A no . 170- A , §§ 23-24; дело Wassink v . the Netherlands , судебное решение от 27 сентября 1990 года, Серии A no . 185- A , § 27; дело Erkalo v . the Netherlands , судебное решение от 2 сентября 1998 года, Отчеты о судебных решениях и Постановления 1998- VI , § 57).

34. В первую очередь, именно национальные власти, особенно суды, должны толковать и применять внутреннее право. Однако поскольку по статье 5 §1 несоблюдение внутреннего права влечет за собой нарушение Конвенции, следовательно, Суд может и должен использовать определенное право контроля над таким соблюдением (см. дело Benham v . the United Kingdom , судебное решение от 10 июня 1996 года, Отчеты 1996- III , § 41).

35. Суд отмечает, что в силу статьи 34 1 Закона о психиатрической помощи, судья должен удовлетворить или отказать в удовлетворении заявления о заключении под стражу в течение пяти дней с момента его подачи больницей. В текущем деле больница подала заявление о заключении под стражу 26 сентября 1999 года, но лишь 5 ноября 1999 года, то есть спустя 39 дней заявление было рассмотрено Орджоникидзевским районным судом. Следовательно, заключение заявительницы под стражу было осуществлено не по предписанной законом процедуре. Вследствие этого имело место нарушение статьи 5 §1 Конвенции.

36. Заявительница далее жаловалась, что судебное рассмотрение ее заключения под стражу было неполным по своему масштабу, несправедливым и быстрым. Она также утверждала, что по Закону о психиатрической помощи у заключенного под стражу не было права инициировать судебное рассмотрение заключения под стражу. В отношении этих жалоб заявительница полагалась на статью 5 §4 Конвенции, которая гласит следующее:

" Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным."

37. Заявительница утверждала, что в течение 39 дней после ее заключения под стражу у нее не было доступа к судье. Этот срок ни только нарушал Закон о психиатрической помощи, но и также был слишком длинным в абсолютном выражении. С точки зрения заявительницы, внутренний суд оставался неактивным в течение этого периода.

38. Заявительница далее утверждала, что производство в Орджоникидзевском районном суде было испорчено рядом процессуальных недостатков. В частности, ни заявительница, ни ее адвокаты не имели доступа к каким-либо медицинским файлам до, во время или после судопроизводства. Более того, суд не вызвал М., которая была решающим свидетелем.

39. В заключение, Закон о психиатрической помощи не разрешал недобровольным пациентам инициировать какой-либо судебный контроль над своим заключением под стражу. Хотя автоматическое судебное рассмотрение было важной гарантией от произвола, оно не должно исключать право заключенного под стражу лица обращаться за судебной помощью.

40. Правительство заявляло, что разрешение заявительнице ознакомиться с медицинскими показаниями было бы бесцельным, поскольку эта информация могла усугубить ее состояние, и ее болезнь помешала бы ей правильно их истолковать. Оно утверждало, что не было необходимости заслушивать М., поскольку это лицо не было психиатром, и ее показания мало чего добавили бы к делу.

41. Правительство настаивало, что заявительница никогда не запрашивала доступа к медицинским файлам, и что когда это сделал ее адвокат, то его просьба была быстро удовлетворена.

42. В связи с утверждением заявительницы, что она не могла инициировать какого-либо судебного рассмотрения ее заключения под стражу, Правительство заявляло, что такое средство судебной защиты существовало. Оно ссылалось на статьи 47 и 48 Закона о психиатрической помощи, которые наделяли взятых под стражу по причине психического здоровья правом жаловаться в суд относительно любых действий медицинского персонала. Правительство добавило, что в любом случае Закон содержал эффективную гарантию от произвола, так как принудительное заключение под стражу было возможно лишь по решению суда, основанном на медицинском отчете.

43. Суд отмечает, что краеугольной гарантией статьи 5 §4 является то, что у заключенного под стражу должно быть право активно искать судебного рассмотрения его заключения под стражу (см., например, дело Musial v . Poland , судебное решение от 25 марта 1999 года, Отчеты 1999- II , § 43).

44. Администрация больницы, действуя по статье 33 2 Закона о психиатрической помощи, подала заявление для судебного рассмотрения заключения заявительницы под стражу. Закон не разрешал заявительнице подать заявление в суд самой. Вместо этого, инициатива принадлежала исключительно медицинскому персоналу. Однако статья 5 §4 требует в первую очередь независимого правового механизма, с помощью которого заключенное под стражу лицо могло бы предстать перед судьей, который бы и определил законность заключения под стражу. Когда это средство судебной защиты доступно, доступ к судье заключенного под стражу лица не должен зависеть от доброй воли заключивших его под стражу властей. Тогда как правовой механизм, содержащийся в статьях 33-35 Закона о психиатрической помощи, гарантирующий автоматическое появление психиатрического пациента в суде, представляет собой важную гарантию от произвольного заключения под стражу, он все равно будет несовершенным, если не содержит базовой гарантии статьи 5 §4. Дополнительные гарантии не снимают необходимости в основополагающих.

45. Видимо, Закон о психиатрической помощи не предоставил заявительнице прямое право апелляции, чтобы обеспечить свое освобождение. Статьи 47 и 48 Закона, на которые ссылалось Правительство, признавали право заключенного под стражу обжаловать незаконные действия медицинского персонала вообще, а статья 5 §4 требует конкретного средства судебной защиты для отстаивания свободы заключенного под стражу лица.

46. Следовательно, Суд пришел к выводу, что у заявительницы не было права обращения за судебной помощью, чтобы в суде проверить законность ее заключения под стражу, как того требует статья 5 §4 Конвенции. Соответственно имело место нарушение данного положения.

47. Более того, поскольку слушания не удовлетворяли основному требованию статьи 5 §4 и, учитывая выявленное нарушение статьи 5 §1 из-за чрезмерной продолжительности судопроизводства по данному делу, нет необходимости оценивать то, каким образом судопроизводство было проведено, в частности, было ли оно "быстрым".

48. Статья 41 Конвенции предусматривает:

" Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне."

49. Заявительница требовала компенсации причиненного ей морального ущерба и возмещения материального ущерба, юридических издержек и расходов. Правительство оспаривало эти требования.

50. Заявительница требовала 10 000 Евро ( EUR ) в качестве морального ущерба. Она ссылалась на эмоциональный стресс и опасения, вызванные ее заключением под стражу в психиатрическое учреждение. Она подчеркивала, что она также чувствовала свою беспомощность из-за того, каким образом было осуществлено ее заключение под стражу и невозможности его оспорить.

51. Правительство утверждало, что требуемая сумма чрезмерна, учитывая, что любые процессуальные нарушения, возможно допущенные в деле заявительницы не повлекли нарушения ее основных прав.

52. Суд приходит к выводу, что некоторые формы морального ущерба, включая эмоциональные страдания, по своей природе не всегда могут быть доказаны чем-то конкретным (см. дело Abdulaziz , Cabales and Balkandali v . the United Kingdom , судебное решение от 28 мая 1985 года, Серии А no . 94, §96). Это не мешает Суду присудить возмещение, если он сочтет разумным полагать, что заявительнице был причинен вред, требующий финансовой компенсации. В данном деле разумно полагать, что заявительница перенесла страдания, опасения и крушения надежд поскольку ее многодневное заключение по стражу не было основано на судебном решении.

53. Решая на справедливой основе, Суд присуждает заявительнице 3 000 EUR по данному основанию.

54. Заявительница также требовала EUR 3 300 за издержки и расходы. Она утверждала, что потратила EUR 100 на независимую психиатрическую экспертизу, EUR 200 на медицинскую помощь для восстановления своего здоровья и EUR 3 000 на свое юридическое представительство в Суде.

55. Правительство указало, что заявительница не привела достаточных доказательств своих расходов.

56. Суд отмечает, что ничего в представленных заявительницей материалах не указывало на то, что она действительно понесла заявленные расходы. Более того, заявительница получила юридическую помощь от Совета Европы (см. параграф 2 выше). Как следствие у Суда нет оснований для присуждения какой-либо суммы по данному пункту.

57. Суд считает уместным, что сумма пеней по выплате компенсации должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского Центрального банка, плюс 3%.

1. Постановил , что имело место нарушение статьи 5 §1 Конвенции;

2. Постановил , что имело место нарушение статьи 5 §4 Конвенции;

3. Постановил, что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев с даты, когда судебное решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, выплатить заявительнице EUR 3 000 (три тысячи евро) за моральный ущерб, подлежащие переводу в национальную валюту государства-ответчика по курсу на дату платежа, плюс любые взимаемые налоги;

4. Отклоняет остальные требования заявительницы о справедливом удовлетворении.

Совершено на английском языке, и уведомление о судебном решении направлено в письменной форме 28 октября 2003 года в соответствии с Правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.

Секретарь
С. ДОЛЛЕ

Председатель
Ж.-П. КОСТА