Законодательная база Российской Федерации

ПОСТАНОВЛЕНИЕ Конституционного Суда РФ от 22.11.2011 N 25-П "ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ПОЛОЖЕНИЙ ЧАСТИ 4 СТАТЬИ 31, ПУНКТА 6 ЧАСТИ 1 СТАТЬИ 33 И СТАТЬИ 37 ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА "О ГОСУДАРСТВЕННОЙ ГРАЖДАНСКОЙ СЛУЖБЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" В СВЯЗИ С ЖАЛОБОЙ ГРАЖДАНКИ В.Ю. БОРОВИК"

Разделяя принципиальный вывод Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированный им в Постановлении от 22 ноября 2011 года N 25-П по делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 31, пункта 6 части 1 статьи 33 и статьи 37 Федерального закона от 27 июля 2004 года N 79-ФЗ "О государственной гражданской службе Российской Федерации" в связи с жалобой гражданки В.Ю. Боровик, не могу полностью согласиться с положениями мотивировочной части Постановления и, считая возможным воспользоваться предоставленным статьей 76 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" правом, излагаю свое мнение об основаниях, по которым оспоренные положения не соответствуют Конституции Российской Федерации.

Статья 37 (часть 1) Конституции Российской Федерации, закрепляющая право каждого на свободное распоряжение своими способностями к труду, на выбор рода деятельности и профессии, предполагает, что оно - по смыслу статей 19 (части 1 и 2) и 32 (части 1 и 4) Основного Закона - может быть реализовано всеми без исключения гражданами, в том числе посредством поступления на государственную гражданскую службу. При этом законодатель, осуществляя правовое регулирование в сфере трудовых (служебных) отношений и руководствуясь конституционными принципами равенства и справедливости, вправе и, по сути (с учетом международных обязательств Российской Федерации), должен гарантировать защиту трудовых прав лиц с семейными обязанностями. Одним из способов такой защиты является содержащийся в части четвертой статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации запрет на увольнение по инициативе работодателя одиноких матерей, воспитывающих ребенка в возрасте до 14 лет, который распространяется и на случаи сокращения численности и штата работников. Не вызывает сомнения, что по своему целевому предназначению этот запрет направлен на защиту трудоправового статуса одинокой матери, воспитывающей ребенка соответствующего возраста. Очевидно, что одинокая женщина, имеющая ребенка в возрасте до 14 лет, вынуждена в силу этого "раздваиваться" между исполнением своих трудовых (служебных) и родительских обязанностей и, не имея возможности получать какую-либо помощь от отца ребенка (ввиду его отсутствия), испытывает особую психофизиологическую нагрузку, способную оказать существенное негативное влияние на результаты ее трудовой (служебной) деятельности. Именно поэтому законодатель и предусмотрел для данной категории трудящихся женщин, находящихся в сложной жизненной ситуации, гарантию в виде запрета на прекращение трудовых отношений по инициативе работодателя, в том числе при сокращении численности и штата работников. Конечно, защищая трудовые права матери-одиночки, этот запрет косвенным образом может затрагивать и интересы ее ребенка, так как благодаря такому запрету женщина приобретает возможность сохранять свой заработок и использовать его на содержание ребенка. Однако из этого отнюдь не следует, что под защитой части четвертой статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации находятся и права ребенка, воспитываемого одинокой матерью. И дело здесь вовсе не в том, что соответствующий запрет предусмотрен нормами трудового законодательства, целями которого в соответствии с частью первой статьи 1 Трудового кодекса Российской Федерации являются установление государственных гарантий трудовых прав и свобод граждан, создание благоприятных условий труда, защита прав и интересов работников и работодателей. Для того, чтобы с большей или меньшей степенью достоверности убедиться в предназначении оспоренных заявительницей законоположений, необходимо остановиться на следующих, имеющих немаловажное значение, обстоятельствах. Во-первых, заработная плата (денежное содержание), сохранение которой обеспечивается данной гарантией, в современных условиях может быть далеко не единственным источником средств к существованию для одинокой матери и ее ребенка. Их материальное благополучие может вполне быть обеспечено состоятельными родственниками, доходами от предпринимательской деятельности, банковских вкладов, занятия подсобными промыслами и т.п., тем более что по своему размеру они в состоянии многократно превосходить подвергаемый риску утраты заработок. Во-вторых, одинокая женщина, имеющая ребенка в возрасте до 14 лет, не может быть уволена в связи с сокращением численности и штата работников независимо от того, проживает ли этот ребенок вместе с ней и находится ли на ее содержании. Иными словами, данный запрет действует и в том случае, когда увольнение работницы, относящейся к рассматриваемой категории, никоим образом не сказывается на ребенке. Это достаточно красноречиво свидетельствует о том, что законодатель проявляет заботу не столько о детях, сколько о трудовых правах их матерей, которые по причине своего особого семейного статуса объективно оказываются в "зоне пристального внимания" работодателей. В-третьих, если согласиться с тем, что часть четвертая статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации направлена на защиту ребенка, неминуемо возникает вопрос: почему она "гарантирует" его интересы только в неполных семьях? Ведь очевидно, что в случае увольнения женщины, имеющей неработающего или - что еще более значимо - подвергнутого одновременно с ней "сокращению" мужа, ребенок претерпевает гораздо большие издержки, чем в ситуации с одинокой матерью, так как при указанных обстоятельствах материальные (финансовые) возможности его содержания подвергаются куда более серьезному ограничению. В-четвертых, привязка запрета, содержащегося в части четвертой статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации, дает сомнительный повод полагать, что законодатель избирательно проявляет заботу о детях, допуская прекращение трудового договора при отсутствии виновных действий со стороны работницы в иных случаях. Так, данная статья Трудового кодекса Российской Федерации не исключает возможности расторжения трудового договора с матерью-одиночкой по пункту 1 части первой его статьи 81. Кроме того, допускаются и иные основания прекращения трудового договора с одинокой матерью в случаях, которые могут быть закреплены непосредственно трудовым договором (пункт 2 части первой статьи 77, статьи 307, 312 и 347 Трудового кодекса Российской Федерации). В-пятых, - и это, пожалуй, самое главное - из статьи 38 (часть 1) Конституции Российской Федерации, согласно которой материнство и детство находятся под защитой государства, вовсе не вытекает, что на работодателя должна быть возложена забота о материальном содержании малолетних детей, воспитываемых матерями-одиночками, реализуемая им посредством соблюдения запрета на увольнение таких работниц. Думается, что по смыслу статьи 7 (часть 2) Конституции Российской Федерации поддержка семьи, материнства и детства во всех случаях, когда они вследствие стечения тех или иных обстоятельств оказываются в трудном положении, должна исходить непосредственно от государства и обеспечиваться установлением пособий и иных гарантий социальной защиты. Соответственно, отсутствие у одиноких матерей, проходящих государственную гражданскую службу и воспитывающих ребенка в возрасте до 14 лет, гарантий трудовых прав, которые защищают их от увольнения при сокращении численности и штата работников и сопоставимы с теми, что предусмотрены в отношении одиноких матерей, проходящих военную, правоохранительную и муниципальную службу, равно как и осуществляющих трудовую деятельность по трудовому договору, противоречит Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (часть 1), 37 (часть 1) и 55 (часть 3). Вместе с тем само по себе оно не нарушает прав и законных интересов детей, находящихся под охраной статьи 38 Конституции Российской Федерации.