Законодательная база Российской Федерации

ПОСТАНОВЛЕНИЕ Конституционного Суда РФ от 16.10.2012 N 22-П "ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ПОЛОЖЕНИЙ ЧАСТИ ВТОРОЙ СТАТЬИ 2 И ЧАСТИ ПЕРВОЙ СТАТЬИ 32 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В СВЯЗИ С ЖАЛОБОЙ ГРАЖДАНИНА С.А.КРАСНОПЕРОВА"

Проголосовав против принятия Конституционным Судом Российской Федерации Постановления от 16 октября 2012 года N 22-П по делу о проверке конституционности положений части второй статьи 2 и части первой статьи 32 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина С.А.Красноперова, считаю необходимым воспользоваться правом на письменное изложение своего особого мнения, гарантированным частью первой статьи 76 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации".

Согласно статье 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации и конкретизирующим ее положения статьям 3 (пункт 3 части первой), 96 (часть первая) и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" граждане обладают правом на обращение в Конституционный Суд Российской Федерации с индивидуальной или коллективной жалобой на нарушение конституционных прав и свобод, если их права и свободы нарушаются законом, примененным в конкретном деле; при этом жалоба на нарушение законом конституционных прав и свобод допустима при условии, что закон затрагивает конституционные права и свободы граждан и применен в конкретном деле, рассмотрение которого завершено в суде.

Конституционный Суд Российской Федерации – применительно к вопросу о допустимости конституционных жалоб – неоднократно отмечал, что рамки его компетенции по рассмотрению жалоб на нарушение конституционных прав и свобод граждан предполагают необходимость конституционного судопроизводства в случаях, когда без проверки конституционности оспариваемого закона нарушенные права и свободы не могут быть восстановлены; если же права заявителя могут быть защищены вне зависимости от признания оспариваемого закона не соответствующим Конституции Российской Федерации, поставленный им вопрос не подлежит разрешению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации (определения от 10 ноября 2002 года N 281-О, от 25 декабря 2007 года N 946-О-О и др.).

Данная правовая позиция, сформулированная в сохраняющих силу решениях Конституционного Суда Российской Федерации, означает, в частности, что осуществление им конкретного конституционного нормоконтроля должно иметь место исключительно в ситуации, свидетельствующей о невозможности восстановления нарушенных конституционных прав и свобод заявителя, обратившегося в Конституционный Суд Российской Федерации с жалобой, иначе, чем посредством отправления конституционного правосудия и признания оспариваемого закона неконституционным. Поэтому в тех случаях, когда после направления жалобы гражданина в Конституционный Суд Российской Федерации его права и свободы, нарушение которых послужило основанием для обращения о дисквалификации соответствующего закона по мотивам его конституционной дефектности, получают защиту в судах общей юрисдикции или арбитражных судах, в проверке закона на соответствие Конституции Российской Федерации должно быть отказано (на стадии решения вопроса о принятии жалобы к рассмотрению) или такая проверка должна быть прекращена (на стадии рассмотрения дела).

И дело здесь не только в требованиях Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" и, как казалось, устоявшейся практике самого Конституционного Суда Российской Федерации. В силу статей 15 (часть 2), 18, 46 (часть 1) и 118 (часть 2) Конституции Российской Федерации каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод, обеспечиваемая посредством правосудия, отправляемого по правилам конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Из этого следует, что граждане могут апеллировать к любым органам судебной власти только в целях защиты собственных нарушенных прав и свобод и не вправе претендовать на использование того или иного вида судопроизводства вопреки его предназначению в единой системе судебной власти Российской Федерации.

Не вызывает сомнения, что обозначенные в части первой статьи 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" цели защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечения верховенства и прямого действия Конституции Российской Федерации на всей территории Российской Федерации достигаются Конституционным Судом Российской Федерации при разрешении всех вопросов, отнесенных к его ведению, в том числе при проверке конституционности закона, примененного в конкретном деле, по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан. Однако данные цели сами по себе не могут служить веской причиной для осуществления конституционного производства по жалобам, если в процессе его отправления выясняется, что оспариваемым законом права и свободы заявителя не нарушаются. Иное свидетельствовало бы о признании за гражданином, пусть и в весьма специфическом формате, права на народную жалобу (actio popularis), что едва ли согласуется с Конституцией Российской Федерации, ее статьями 45 (часть 2), 46 (часть 1) и 125 (часть 4).

Как следует из материалов дела, рассмотренного Конституционным Судом Российской Федерации по жалобе С.А.Красноперова, нарушение своих конституционных прав положениями части второй статьи 2 и части первой статьи 32 УПК Российской Федерации заявитель усматривал в том, что они позволяют суду отказывать российским гражданам в принятии заявлений о привлечении к уголовной ответственности в порядке частного обвинения по делам о преступлениях, совершенных в отношении них другими российскими гражданами вне пределов Российской Федерации. Оспариваемые законоположения нашли судебное правоприменение в деле заявителя, что подтверждалось вступившим в силу постановлением мирового судьи судебного участка N 47 города Находки Приморского края от 20 апреля 2012 года, которым С.А.Красноперову было отказано в возбуждении уголовного дела в порядке частного обвинения в связи с тем, что действующим уголовно-процессуальным законом не регламентирован порядок привлечения к уголовной ответственности гражданина Российской Федерации, совершившего за границей преступление, предусмотренное Уголовным кодексом Российской Федерации. Исходя из этого 20 июня 2012 года жалоба заявителя была принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

При проведении публичного слушания дела выяснилось, что 7 сентября 2012 года президиум Приморского краевого суда в качестве суда надзорной инстанции по представлению заместителя прокурора Приморского края отменил постановление мирового судьи и направил материалы дела по заявлению С.А.Красноперова на новое рассмотрение, указав, что – поскольку следствие по делам частого обвинения проводится в суде – в деле С.А.Красноперова в целях определения территориальной подсудности могут быть применены положения части четвертой статьи 152 УПК Российской Федерации. Тем самым были устранены препятствия в доступе заявителя к правосудию, приведшие к нарушению его конституционного права на судебную защиту.

При таких обстоятельствах Конституционный Суд Российской Федерации, по моему мнению, должен был прекратить производство по жалобе С.А.Красноперова, поскольку в соответствии со статьей 68 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" в случаях, если в ходе заседания выявлены основания к отказу в принятии обращения к рассмотрению, он не вправе поступить иначе. Необходимость такого реагирования Конституционного Суда Российской Федерации на произошедшие в данном деле – после его принятия к рассмотрению – изменения диктовалась тем, что в результате усилий, осуществленных судом надзорной инстанции, обращение заявителя перестало отвечать критериям допустимости конституционных жалоб, так как в деле, по сути, было аннулировано судебное применение оспариваемого законоположения и, как следствие, перестало нарушаться его право на доступ к правосудию и на законный суд.

В заключение замечу, что прекращение производства по жалобе С.А.Красноперова не лишало Конституционный Суд Российской Федерации возможности обратить внимание федерального парламента на пробел в уголовно-процессуальном законодательстве, создающий серьезные препятствия для разрешения вопроса о территориальной подсудности дел частного обвинения о преступлениях, совершенных российскими гражданами в отношении российских граждан вне пределов Российской Федерации, и вместе с тем – воздержавшись от формулирования хотя и временных, но все же нормативных правил определения такой подсудности – предоставить заботу о них законодательной власти, обладающей для этого необходимыми полномочиями и ресурсами (статьи 10, 94, 95, 97, 105 и 106 Конституции Российской Федерации).